«Де Фуа по крайней мере в два раза старше Мак-Лауда, – рассуждал обер-лейтенант. – Уровень… кхм… скажем так, физической подготовки у них примерно одинаковый. Как владеет клинком Дугал, я видел. Мессир Ангерран, надо полагать, не меньше него искушен в искусстве мечного боя – если верить его рассказам о войнах с арабами и многочисленных сражениях в Палестине. А преклонный возраст опыту не помеха. Ой, что же мы натворили и во что влипли… А если, не приведи Господь, де Фуа одолеет скотта? Тогда мы останемся без помощи единственного человека, который хоть что-то знал о потайных входах и выходах этого Средневековья, будь оно трижды неладно!»

Попытки примирения в славном XII веке от Рожества Христова, похоже, были не в чести. Во всяком случае, никто из присутствующих – а Гунтер заметил среди посетителей безымянной таверны некоторое количество господ вполне знатного вида и почтенных лет, наверняка обладавших немалым авторитетом – не сделал попытки остановить поединщиков, ссылаясь, к примеру, на указ императора с запрещением поединков в военное время и в действующей армии. Иное дело, что сами де Фуа и Дугал, за несколько мгновений до того, как скрестить мечи, обменялись несколькими фразами. В общем гаме обер-лейтенант не сумел расслышать, что эти двое сказали друг другу – увидел только хищную ухмылку шотландца и надменно заломленную бровь старого рыцаря.

Гунтер не знал, существует ли в нынешние времена определенное слово или формулировка для начала дуэли. Несколько сорвавшимся голосом он выкрикнул запомнившееся с юношеского периода запойного чтения романов Александра Дюма «En garde!..» и быстренько отскочил в сторону. Его немедля толкнули локтем в спину, чтоб не мешал смотреть. Зрители обступили место будущего поединка широким кругом, готовые в любой миг разбежаться – если в пылу сражения они окажутся в опасной близости от полосующих воздух мечей.

– Зря ты со мной связался, щенок, – вот что процедил сквозь зубы человек, без малейших на то оснований именовавший себя Ангерраном де Фуа. – Может, ты и хорош в бою… только против меня тебе не выстоять. Меня благословила рука того, чья власть превыше вашего нелепого Иеговы и его распятого сынка. Я умер и воскрес, и буду жить, когда твои кости давно истлеют в могиле. Знаешь, почему я тебе это говорю? Через десяток ударов сердца ты умрешь и не сможешь ничего разболтать своим бестолковым дружкам. Не переживай, они ненадолго переживут тебя. А твоя Агнесса и ее племяннички в скором времени тихо и незаметно исчезнут. Но знаешь, еще не поздно все изменить. Остановим этот бессмысленный поединок, договоримся – и…