Корабль-призрак проявляется из густого тумана в полной тишине. Его корпус и мачты сияют потусторонним светом, на палубе нет ни души. Удивительный корабль лишь немного шире «Святого Антония», зато раза в два длиннее, отчего он кажется особенно элегантным. Разинув рот, я любуюсь плавными линиями бортов, гордо вытянутым бушпритом и тремя мачтами, несущими на себе десятки парусов. Откуда, черт возьми, здесь взялась каравелла? Не помню точно, но кажется, что до постройки подобных судов должно пройти еще не менее полувека! Неведомый гость из будущего так прекрасен, что на мои глаза невольно наворачиваются слезы. В жизни так мало красоты!

Я с трудом отрываю взгляд от дивного корабля, люди вокруг, привстав на цыпочки, с не меньшим изумлением разглядывают невиданное диво. У каждого из них сейчас тот же завороженный взгляд, которым мои современники встречали летающие тарелки, продукт завтрашних технологий. Но я, продукт двадцать первого века, привык к тому, что всякое техническое превосходство представляет собой в первую очередь угрозу. А потому, когда корабль-призрак разворачивается правым бортом, демонстрируя распахнутые орудийные порты с черными жерлами пушек, я падаю на палубу, успев выкрикнуть:

– Ложись!

Орудийный грохот и визг картечи заглушают мои слова. Словно молнии тянутся к «Святому Антонию» от удивительного корабля, огненные руки стискивают в смертоносных объятиях зачарованных французов. Страшная это вещь, залп картечью в упор, мало кто может его пережить. Крики ужаса и стоны боли вторят пушечным выстрелам.

Я вскакиваю на ноги. По нам ударили не только картечью, в двух футах от меня борт судна проломлен, целый ярд древесины словно корова языком слизнула, – сюда явно влупили ядром. Перегнувшись через борт, я вижу огромную пробоину на уровне ватерлинии, холодная вода равнодушно плещет через нее в трюм. Там истошно ржут кони, пытаясь сорваться с привязи, они плачут как дети, безуспешно взывая о помощи к нам, их хозяевам.

«Святой Антоний» начинает медленно крениться вправо. Я поднимаю растерянный взгляд, бледный как мел капитан ван Хорстен нервно тычет распятием в сторону разворачивающегося корабля-призрака, трясущиеся губы шепчут молитву.

– Прыгайте в воду! – кричу я, но, похоже, меня никто здесь не слышит.

Каравелла завершает элегантный разворот. Пройдя мимо нашего тонущего судна на расстоянии каких-то тридцати футов, она дает залп с левого борта. Оглушительно грохочут пушки, сметая с разбитой палубы «Святого Антония» всех оставшихся в живых.

Когда я выныриваю из ледяной воды вблизи от тонущего корабля, тот пылает, как факел. Вовремя вспомнив о бочонках с порохом, что хранились в кормовой пристройке, я тороплюсь отплыть в сторону. Словно гигантской мухобойкой меня безжалостно лупит в спину, я едва успеваю нырнуть, плечо обжигает болью. Как же пакостно чувствует себя рыба, которую глушат динамитом!