– Ты думаешь, умрет благодетель твой в глухом селе, и все забудется? По-твоему, МЫ не знаем, кто есть кто?

Феофан удар выдержал – школа жизни у него была такая, что не приведи Господь, однако точность попадания Мишка заметил.

– О чем ты, отрок?

– О делах наших скорбных, отче. Я от долга христианского не отказываюсь и святой православной церкви послужить готов всегда, но и пешкой ни в чьей игре быть не собираюсь!

– Вот и правильно, вот и молодец! – не очень натурально похвалил Мишку Феофан. – Но жизнь по-всякому повернуться может, вдруг тебе помощь понадобится? Теперь знаешь к кому обратиться, что же здесь плохого?

«Поплыл «товарищ майор» – то «молодец», то «что же здесь плохого?» А я о плохом ничего и не говорил, это он не мне, а мыслям своим отвечает. Достал я его! Ну, и чему радуетесь, сэр? Он всего лишь своим жизненным опытом пользуется, хотя и богатым, а вы из одного только телевизора столько дерьма зачерпнули, что по нынешним временам на три жизни хватит и еще останется».

Феофан, впрочем, оправился очень быстро – снова сделался благообразным и улыбчивым.

– А наставнику твоему, Миша, поможем: будет ему грамотка от епископа с увещеванием и разрешением… ну, хотя бы, от части обетов, на время болезни. А старосте вашему… как его зовут?

– Аристарх.

– А Аристарху я сам отпишу, чтобы женщину подобрал – в церкви прибираться, а заодно и за домом настоятеля приглядывать, хозяйство его вести. Греха в том нет. Отвезешь грамотки-то?

– Отвезу, конечно!

– Вот и ладно.

Феофан был – сама ласковость и благорасположение. Ну, так ведь и у кошки лапки мягкие, пока когти не выпустит. Знал Мишка цену такой ласковости еще по ТОЙ жизни. И нисколько не обольщался разницей в девять веков – ЗДЕСЬ цена была такой же.

– А вот и друзья твои идут, – умилился «особист». – Еды-то накупили, музыкантам твоим на неделю хватит! Правильно поступаешь, Михаил, добро сторицей тебе вернется!

– Минька! – еще издали заорал Демьян. – Мешки тяжелые, пошли, Роська короткий путь знает, чтобы через весь торг не переться!

– Правильно, ребятки, и я с вами пойду. Надо Свояту постращать, а то отнимет у бедолаг ваше угощение, грех алчности все никак обуздать не сподобится. Но я ему помогу!