– А в каком они родстве с теткой Татьяной? Я как-то и не интересовался никогда.

– Да все вы этим не интересуетесь, пока не припечет, – с неожиданной даже для себя самой горечью произнесла Анна. – Дарена – вдова старшего сына Славомира, то есть старшая сноха, а Вея Славомиру старшей дочерью была, значит, старшая сестра Татьяне. Пока все в Куньем жили, и та, и другая выше Татьяны стояли, их старшинство над ней и мужи признавали, а уж бабы и подавно.

– Угу. А тут Татьяна хозяйка над ними, особенно после того, как ты в крепость отъехала. Поня-ятненько…

– Если бы только в этом дело было! Она же для них еще и причина всех несчастий, с ними приключившихся. Как, кстати, и ты, сынок. Славомира с сыновьями при твоем участии перебили. Это Татьяна еще не знает, что племянник Мишаня ее братьев и отца убивал, а те тогда же чуть было ее сыновей жизни не лишили.

– Ш-шекспир, блин…

– Чего?

– Да нет, ничего… А откуда ты… Тебе ведь тоже рассказывать об этом было не велено. Дядька Лавр нашептал?

– А ну, придержи язык! – Анна слегка притопнула ногой. – Думай, о чем говоришь!

– Прости, матушка, винюсь.

– То-то же! Не забывайся.

– Да я это к тому, что если ты узнала, то могла и тетка Татьяна узнать.

– НЕ ЗНА-ЕТ! – произнесла Анна таким тоном, что никаких сомнений в ее словах не осталось.

– Вот и ладно, – примирительно кивнул Мишка. – Пусть и дальше не знает. Ну, а мы, раз уж заводил в этом клубке вычислили, можем теперь…

– Как это – «вычислили»? – удивилась Анна. – Разве мы кого считали?

– Ой, это я так… Ну, помнишь, как мы перед бунтом сидели и рассуждали: кто из бунтовщиков чего может, у кого какие причины для бунта, кого от дурных замыслов еще можно отвадить, а кого – уже нет… Как бы считали, кто чего стоит. Вот и тут примерно так же получается.

– Помню, помню, как же. И что ж ты в этот раз насчитал?

– Ну, перво-наперво, Дарена, – Мишка загнул один палец на руке. – Она, бывшая большуха, с подчинением тетке Татьяне не смирится уже никогда. Правильно я понимаю?

– Верно, сынок, но не все. Не в самом подчинении дело: Дарена же видит, что с хозяйством Татьяна не так споро, как она сама, управляется, только теперь она ни указать, ни попрекнуть, ни заставить ее не может. А хозяйка она хорошая, этого у неё не отнять. Потому и нестерпимо ей это.

– Значит, что? Значит, из Ратного ее надо убирать. На твой выбор, матушка: либо в Старые Выселки, либо в Новые, там, где пока только огороды. Ну, помнишь, я еще по весне место для них нашел?

– И это помню. Согласна. Давай, второй палец загибай. Что там у тебя дальше?