Сразу же захотелось заорать, сломать что-нибудь… – опять умные дяди и тети решают за него! Мишка, с трудом сдержавшись, выдавил из себя улыбку и ободряюще кивнул Степану.
– Все верно, молодец! На то ты и урядник, чтобы при нужде своей головой думать. Хвалю!
– Рад стараться, господин сотник!
На лице Степана отразилось такое счастье, что даже стало неудобно.
– И тебя, – Мишка обернулся к Антону, – тоже хвалю!
– Рад стараться, господин сотник!
– Степ… Захарий точно убит? – спросил Мишка. – Вы смотрели?
– Да чего там смотреть-то? – урядник мгновенно помрачнел. – Когда такой детина три или четыре раза мечом…
– Еще потери? – Мишке очень хотелось присесть, но под поваленной секцией стеллажа лежал убитый Захарий, а больше сесть было некуда.
– Еще двое, – совсем упавшим голосом сообщил Степан. – Иннокентия стрелой, наповал, и Исидор умер…
«Еще трое… Господи, уже одиннадцать… Исидор… нельзя, наверно, было копье из него вырывать… копье! Ну, курва польска!»
«Еще трое… Господи, уже одиннадцать… Исидор… нельзя, наверно, было копье из него вырывать… копье! Ну, курва польска!»
– А ну-ка, пошли со мной!
Трупов в начале прохода между сараем и складом прибавилось – отроки, пришедшие со Степаном, добавили к куче убитых еще двух лучников.
– А ну-ка, посвети! – приказал Мишка Степану.
Того, кто метнул копье в Исидора, Мишка нашел почти сразу – у всех хвостовики болтов торчали из убойных мест, а у этого из верхней части бедра. Лях лежал неподвижно, с закрытыми глазами.
«Бледный… может кровью истек? Проверим…»
Мишка пнул ляха по раненой ноге, тот дернулся, застонал и раскрыл глаза.