Ратник Савелий, с окровавленными мечом и рукой до самого плеча, вымахивает на кучу поклажи, рубит сверху ляха, но тот ловко прикрывается щитом и, в свою очередь, пытается подсечь ноги Савелия. Ратнинец подпрыгивает, пропуская летящее железо под собой, но мешки и свертки расползаются, и Савелий падает, оказываясь во власти противника. Лях замахивается, и в этот миг ему в висок ударяет самострельный болт так, что левый глаз выскакивает из глазницы и повисает на красной жилке.
Еще один лях отпрыгивает от копья Арсения, но сзади кто-то из пленников подкатывается ему под ноги, он падает и его тут же принимаются топтать ногами. Лях, потеряв секиру, умудряется достать нож и тыкает им в пленников, а Арсений, метнув копье, пришпиливает его к сланям[47].
Никита Свистун попеременно лупит завалившегося на скамью ляха то краем щита, то рукоятью меча, словно тесто месит. Сзади к нему кидается лях, но падает на спину Никиты уже мертвым, получив от опричников сразу два болта. Никита разворачивается и рубит уже мертвого ляха, а тот, которого он охаживал щитом и рукоятью оружия, лежит неподвижно, жутко скаля зубы сквозь разорванную щеку…
«Толчея, понизу не ударить – раны все больше в голову, в лицо, ребятам кошмары ночью…»
– Господин сотник, задание выполнено! – радостно известил Мишку Серапион. – Туда, под помост, аж трое набилось! Одного десятник Глеб уложил, а остальных я!
– Молодец!
– Рад стараться, господин…
– Петька! Стреля… не надо уже… – перебил Серапиона Мишка. – Ратника Никифора чуть не зарубили, но кто-то из наших успел.
– Вроде бы все уже… – с явным облегчением сообщил отрок Петр. – Вон, на лесовиках веревки режут, а ляхов не видно.
– Ну и слава богу! – Мишка обмахнулся крестом и сам на себя удивился – подобного машинального движения он раньше за собой не замечал.
Ратнинцы действительно уже почти завершили дело. Одни, распихивая пленных дреговичей, выбирались из толкучки, другие резали веревки на пленниках, и только двое ратников возились между скамей для гребцов, не то добивая забившегося под них ляха, не то, наоборот, пытаясь того из-под скамьи извлечь. Да еще Глеб копошился под носовым помостом, потом вылез наружу, обернулся к отрокам и заорал:
– На хрена стреляли, ослы иерихонские?! Там же раненые были!
– Ты куда смотрел, раззява? – Мишка резко развернулся к Серапиону. – Лучшему стрелку Младшей стражи другого дела нет, кроме как раненых добивать?