«Со своими да на обжитом месте спокойнее, а поминки Плава и здесь соберет, тем более что и этого недотёпу, мужа её, и погибших плотников тоже помянуть надо. И нечего девчонкам смотреть, что Корней с бунтовщиками сделает. Да и никому бы того не видеть, но тут уж не отвертеться: холопам острастка нужна, а ратнинцам хоть сколько-то жажду мести кровью залить. А девчонки мои… хватит и того, что Прасковью еле угомонили – всё рвалась голыми руками задавить тех, кто её мать заживо жёг… Арина сказала: удавила бы, не поморщилась…. А что с ней потом сталось бы?
Нет, пусть здесь в крепости сидят, братьев из похода дожидаются. И без них кровь рекой польется, и головы у виновных полетят – жизнь длинная, успеют насмотреться. Сотник к самому разбору поспел: сколько могил придётся копать! Да ещё лучший друг в бреду мечется… Не будет никому пощады.
Нет, пусть здесь в крепости сидят, братьев из похода дожидаются. И без них кровь рекой польется, и головы у виновных полетят – жизнь длинная, успеют насмотреться. Сотник к самому разбору поспел: сколько могил придётся копать! Да ещё лучший друг в бреду мечется… Не будет никому пощады.
Небось, один Бурей и доволен – ему такое в радость, лучше хмельного – душу отвести после похода».
Небось, один Бурей и доволен – ему такое в радость, лучше хмельного – душу отвести после похода».
А на следующий день прибыл верховой с приказом от сотника: наставнику Филимону и Анне прибыть в Ратное. Боярыня не сомневалась, что одним днем эта поездка не обернется. Хорошо, Арина теперь в крепости – на нее и оставила все дела.
Въехав на лисовиновское подворье, Анна не сразу поверила своим глазам: рядом с Корнеем на крыльце стояла боярыня Гредислава. Когда Нинея успела вернуться, откуда узнала про бунт и как попала в Ратное – непонятно. Анна даже перекрестилась в первый момент: не морок ли? Нет, в самом деле волхва. И взгляд у неё такой, что захотелось не вопросы ей задавать, а сразу же развернуть возницу обратно или, по крайней мере, спрятаться в санях под тулуп.
Корней и вовсе был страшен. Уж каким только своего свекра Анна ни видела: и в гневе, и в ярости, и в отчаянии, когда после ранения думал, что отвоевался, но такого – еще никогда.
Однако воевода с Великой Волхвой, едва кивнув в ответ на её приветствие, отправились куда-то со двора, а Анна, не скрывая облегчения, что им не до нее, пошла в дом. Там ключница и вывалила на неё целую кучу новостей, по большей части непонятных, а то и неприятных.
Алексей, оказывается, привел из похода с собой дружину: набрал где-то чужаков. Корней вроде их принял, отвел им пока в усадьбе место в пристройке на задах, а что дальше – посмотрим. Не до них сейчас.