Въезжая в ворота крепости, Анна бросила дежурному уряднику:
– Боярича Семёна ко мне. И с ним вместе – отроков купеческого десятка Григория и Леонида.
– Матушка-боярыня! Урядник младшего десятка Семён Лисовин по твоему приказанию прибыл!
– Матушка-боярыня, отрок купеческого десятка Григорий…
– …отрок Леонид по твоему приказанию прибыл!
– Звала, матушка?
– Звала, детушки, звала…
Боярыня смотрела благостно и умиротворённо, хотя сын разглядел-таки в её глазах некоторую толику… нет, не тревоги, но беспокойства. И тут же насторожился.
– Случилось что, матушка?
– А вам того, что было, мало, что ли? – изумилась Анна. – Уже заскучали? Ну, вот и славно…
Сенька, знающий наперечёт все матушкины улыбки, встревожился: уж очень ехидной ему показалась эта. Правда, сказать он ничего не успел.
– Священник наш, отец Михаил, погиб ещё летом, а нового, сами знаете, нам пока не прислали. Поэтому отправляю я вас в Княжий погост, чтобы заказать отцу Симону молебен о благополучном возвращении бояричей Лисовинов и всей Младшей стражи из похода и передать ему наши дары.
Мальчишки переглянулись, перекрестились вслед за боярыней, но промолчали и опять уставились на неё.
– Время нынче неспокойное, не всех ещё беглых холопов ратнинская сотня по лесам выловила, но наставники вас хвалят. Хоть вы и из купеческого десятка, а не из Младшей стражи, но в походе себя показали справными воинами, так что я на вас надеюсь. Старшим у вас назначаю боярича Лисовина.