Алексей открыл тяжёлую дверь и, пользуясь своим статусом свободного путешественника во времени, прошмыгнул мимо пары часовых СМЕРШа, уже охранявших все входы и выходы из здания РСХА.

Внутри повсюду были следы недавнего боя. Трупы немцев никто не убирал. Убитые, в основном, были в штатском. Колесов поднялся по парадной лестнице на второй этаж и прошёлся по коридору в конец крыла. Двери в кабинеты были открыты, и в каждом из них весь пол был устлан пеплом от сожженных бумаг. Прогуливаясь по коридору, он услышал приглушённые разговоры в одной из комнат и заглянул в проём. Там за рабочим столом в парадном черном мундире сидел - явно покончивший с собой - толстый эсэсовец, а два солдата СМЕРШ никак не могли снять с его руки часы.

- Рубить надо, - говорил один.

- Браслет золотой, охуел, что ли, рубить, - возражал другой

- Да руку рубить надо…

На третьем этаже, в отличие от первых двух, работа бурлила. Похоже, здесь контрразведчики напали на важный массив документов. В центре большой, похожей на конференц-зал комнаты, сидел полковник Кондратьев и быстро пролистывал передаваемые ему папки.

- Не успели сжечь или подкинули? А, как ты считаешь? – спросил Кондратьев одного из офицеров.

- Без экспертизы не определишь, - ответил тот.

- А что экспертиза?Знаем, проходили: экспертиза показывает - документ подлинный, а он фальшивый. В этом деле они мастаки.

- Я думаю, не успели сжечь.

- Не похоже это на них.

- А вы вспомните, сколько в Смоленске они бросили документов. У них тогда был вагон времени, чтобы зачистить хвосты, и сколько всего они оставили.

- То Смоленск, а то Берлин. Там было разгильдяйство на низовом уровне. А здесь центральный аппарат, всё-таки.

Полковник открыл очередную папку, из которой выпало несколько фотографий. Он поднял их с пола и поморщился:

- Фу, срамота-то какая. Не иначе компромат пошёл.

Второй офицер тоже взглянул на фотографию и тут же отпрянул.

- Как тебе такое? – спросил у него Кондратьев.

- Ну, что вы, товарищ полковник, - покраснев, отмахнулся тот.

Кондратьев встал с кресла и перед уходом строго распорядился: