- Из праздника в праздник… - сказал мне с виду довольный Сталин, с которым мы вышли немного в сторонку размять ноги, уже под занавес празднования в Георгиевском зале Кремля.

Видя хорошее настроение Кобы, я пошутил:

- Третий раз отмечать будешь со своими?

Сталин остановился, помолчал, внимательно посмотрел на меня. Даже чуть дольше, что я снова подумал - не самое хорошее настроение у него что ли? Вроде как весёлый был… и тут он произнёс то, что я меньше всего ожидал услышать в ответ.

- А ты знаешь, товарищ Молотов, что Пермь, который мы недавно в честь твоего 50-летия переименовали, долго таковым не останется?

Первое мгновение я даже и не знал, как реагировать. С одной стороны, такой оборот мог свидетельствовать о каких-то больших неприятностях, с другой стороны, обстановка была совсем не та, где оповещают о подобном, улыбка Кобы была весёлой, а не той, которую принято называть кривой.

Я промолчал, сочтя это своеобразным праздничным юмором, выбрав лучшим вариантом поведения - не отвечать на странную подковырку.

И, видимо, вот тут он (как я пришёл к выводу позднее) и неожиданно что-то решил. Только что именно, не сразу стало ясно.

Сталин, тем временем, видя, что я не нашёлся, что и сказать, ответил на мой вопрос.

- Там, тридцать первого, четвёртое празднество будет, Вяче. А ты со мной на третьем поприсутствуешь.

- Кто-то из товарищей военных отдельно будет?

- Увидишь и поймёшь на месте, на «ближней» даче, сам.

Моё предположение было связано с тем, что на всю следующую неделю, в Центральном Доме Красной Армии, было намечено большое совещание у военных. В Москву были приглашены командующие объединениями, члены Военных советов и начальники штабов округов, а также некоторые командиры соединений.

***

Не зря это так преследовали воспоминания о ноябрьской поездке в Берлин. Уж очень въедливо Коба выспрашивал подробности у меня и товарищей Василевского и Злобина после возвращения. Даже об оттенках интонаций принимающей стороны, о поведении как самого Гитлера, так и Риббентропа. Очевидно, сравнивания наши слова и впечатления из поездки со своими соображениями и предположениями? Вообще, у меня создалось впечатление, что осенью Хозяин определился. Если до этого, весной и летом, у него были сомнения насчёт Гитлера и его планов, которыми он со мной делился, то после возвращения и разговора, выслушав все мои предположения о будущем поведении Германии и о возможных действиях остальных империалистических держав, Сталин, подводя итог обсуждения, твёрдо и уверенно высказался.

- Он нападёт.

Больше тогда он ничего мне не сказал. Но для себя, Хозяин, очевидно всё уже решил.