– Чем же плох гуманизм?

– Тем, что он способствует размножению черни. Ведь если ВСЯКИЙ человек – брат, которому дозволено жить, как ему вздумается, поскольку свобода, но о котором всё равно сограждане ОБЯЗАНЫ заботиться, поскольку брат – так при таких порядках как раз ВСЯКИЕ и размножаются. Три с половиной года назад мы как-то побывали в Коринфе и повидали тамошних ВСЯКИХ – чуть ли не на каждом углу попрошайничают, а то и вовсе нагло вымогают – прохода нет порядочному человеку. Так то ещё Коринф, гражданином которого надо родиться, а представь себе, сколько подобной шантрапы стечётся отовсюду к вам с вашим гуманизмом и общечеловеческим братством? Ну и зачем нам нужен такой рассадник человеческого мусора на нашей земле?

– А под категоричностью ты подразумеваешь наше учение о карме?

– Да, прежде всего прочего. У нас кто не служит и не воюет, если придётся, тот не обладает и всей полнотой гражданских прав. И вот, представь себе, вы проповедуете своё учение – кто-то его принимает, кому-то оно безразлично, кто-то отвергает, но знают о нём все. И вот, зная о нём, как посмотрят наши турдетаны на вас, отсиживающихся за их спинами и мирно философствующих ради улучшения своей кармы, пока они портят свою, защищая сограждан и вас в их числе? Как бы ты сам посмотрел на подобное безобразие, будучи на их месте? Это ведь уже вопрос элементарной справедливости.

– Но ведь не всем же быть грубыми воинами! Если всё ваше государство будет большим военным лагерем, кто тогда будет развивать в нём культуру, науку, искусства и философию? Кто будет учить людей Добру?

– Те, у кого есть к этому природные способности и склонность, но – в свободное от воинской службы время.

– А если кто-то болен, немощен или неумел в воинском ремесле?

– Значит, он болен, немощен и неумел и для полноправного гражданства.

– Но ведь это же просто варварство какое-то!

– А мы и есть варвары, Деметрий. И живём среди варваров, и сами варвары.

– И правда нам в глаза не колет! – сообщил по-русски прямо с порога как раз вернувшийся с прогулки мой старший спиногрыз, отчего сопровождавшие его Кайсар и Мато прыснули в кулаки.

– За кем сегодня победа? – спросил я его тоже по-русски.

– За нами, папа! – и все трое деловито разоблачаются в прихожей, вешая на ккрючки свои кожаные цетры, панцири, шлемы и деревянные мечи, и у всех троих свежие фингалы и ссадины, но настроение – бодрое и весёлое, – Видел бы ты, как мы крепость штурмовали!

– А, эту недостроенную инсулу? – ухмыльнулся спецназер.

– Так точно, дядя Володя! И стены, и лестницы, и зубцы, – это он, конечно, о недостроенном этаже говорит, у которого над оконными проёмами ещё нет перекрытий, и получается в натуре как зубчатый парапет крепостной стены.