– Он бы и глаза протёр, если бы мог позволить себе отвлечься от боя! – сдал его со всеми потрохами Битор, когда мы дорубили сопротивляющихся, "проконтролировали" не в меру хитрожопых и повязали честно сдавшихся.

– Так ведь и было отчего! – отозвался кордубец, – Вы-то с кониями – свои, и с вами всё понятно, кельтики – уже не так понятно, но всякое бывает, но чтоб лузитаны! Как вы ИХ-то в это дело втянуть исхитрились?

– Трай, ты поверишь мне, если я скажу, что никак? – ухмыльнулся я, – Мы и не собирались их втягивать, как и кельтиков, да только они сами нам навязались.

– Другому не поверил бы, но ТЕБЕ – приходится. Ты можешь не сказать ВСЕЙ правды, если в твоих интересах что-то скрыть, но я не помню случая, чтобы ты обманул явно, – покачал головой турдетанский аристократ, – И если ты говоришь, что дело обстоит именно так, значит – так оно и есть. Но КАК такое оказалось возможным?

– Раньше это было невозможно, но теперь – сам видишь. Жизнь изменилась за эти годы, Трай. Не всё мы ещё сделали, что хотели, далеко не всё, но кое-что всё-таки уже сделали. Эти люди помнят, как жили раньше, и сперва им было хуже, но теперь – гораздо лучше, и никто из них не хочет больше жить так, как жили раньше. Вот почему они здесь вместе с нами.

– Так тогда переодеть их надо было хотя бы, а то ведь от ТЕХ дикарей отличить невозможно, – заметил кордубец, – Хоть одинаковые армейские туники им дали бы…

– Надо было, конечно, но говорю же, не рассчитывали мы на них. Впредь теперь и этим озаботимся, а пока вот – как сумели и успели сходу…

– И при этом у вас ПОЛУЧИЛОСЬ, и я так и не понял, КАК…

– А вот, приглядись-ка, – я указал ему на лузитанских и веттонских пленников, с которыми как раз разбирались наши лузитаны.

А там – картина маслом. Грат, мой бывший раб, останавливается возле одного из пленных – раненого, но свирепого оборванца, и мне кажется, что не просто так, а по поводу. Останавливается и сдвигает свой закрытый кожаный шлем с гребнем на затылок, открывая лицо, и похоже на то, что знакомы они с пленником. Говорят между собой о чём-то по-лузитански, но хотя я и успел уже за эти годы и в нём немножко наблатыкаться, за дальностью хрен разберёшь. Но тут они почти сразу же на повышенные тона перешли. Слышно стало хорошо, но я всё-таки в лузитанском не силён, и пока переводил мысленно услышанное на турдетанский, да въезжал, что к чему, Грат психанул сразу же и сапогом оборванцу в брюхо засветил, а затем фалькату из ножен выдернул и верхнюю половину башки бедолаге на хрен снёс. Мы с Траем переглядываемся, и у того глаза с блюдца, а у меня они нормальные – я как раз въехал в тот момент, когда свежий труп в пыль валился. Вопли, ругань, Грат ещё на одного фалькатой замахивается, двое его удерживают, Ротунд чего-то втолковывает. Подъезжаем тоже, говорю бывшему рабу: