– Думаешь, придётся штурмовать? – спросил кордубец.

– Наверняка. Добром они не сдадутся.

– Ну, это смотря на каких условиях…

– Да кто ж им ТЕПЕРЬ приемлемые-то условия предложит, после их не первого уже мятежа, да ещё и с явной поддержкой разбойников? Шуточное ли дело?

– Да, тут уже им легко не отделаться. Заставят сдать оружие и срыть стены?

– Не только. Ещё и выдать на суд и расправу зачинщиков, которые как раз и во главе города. Твоих, надеюсь, среди них не осталось?

– Ближайшую родню жены я оттуда вытащить успел – благодарю тебя, кстати, за предупреждение. Но осталась более дальняя – к счастью, она не в числе тех, кто стоит во главе города, но всё-же…

– Ясно. Нарисуешь мне, где живут и кто такие. Тоже вытаскивать надо…

– Ты считаешь, что и они могут пострадать?

– Да, как и весь город. Только давай-ка, Трай, на этом и закончим твои вопросы.

– Ты не можешь рассказать мне ВСЁ?

– Именно. А того, что мог бы – слишком мало, чтобы удовлетворить тебя…

Операция по проникновению команд нашего спецназа в город раньше, чем в него ворвутся римляне, напрашивалась и без этой незапланированной родни кордубца, так что последнее обстоятельство просто несколько усложняло задачу, только и всего. Пока я разжёвывал ему ту часть плана, которую ему ПОЛАГАЛОСЬ знать, от "моих" ворот до меня добрался посыльный Рузира, сообщив о вызове к главнокомандующему, который как раз должен был успеть уже пообщаться с Гаем Атинием, римским пропретором.

– Я уже отдал приказы префектам когорт, и ближе к вечеру вы все получите свою пехоту, – сказал царёныш, – К тебе, Максим, направляю "два – два". Доволен?

– Более чем, сияющий, – во Вторую когорту Второго Турдетанского попали на эту кампанию многие люди, которых я знавал по прежним операциям, и остальные, надо думать, едва ли сильно хуже.

– Мне тут жалуются, что ты арестовал Крусея, сына Януара…

– Ты хочешь сказать, что не за что?

– Проучить хорошенько не мешало бы, но ты предлагаешь НАСТОЯЩИЙ суд с НАСТОЯЩИМ приговором?

– Двенадцать тяжеловооружённых всадников твоего резерва и тридцать пять кониев, погибших из-за его самоуправства, ты считаешь недостаточной причиной? Если ты готов простить ему то дурацкое положение, в которое он тебя поставил, наплевав на твой приказ, это твоё дело, но эти смерти прощать нельзя.

– Если бы он просто не вернулся из боя, так было бы лучше для всех, – заметил царский наследник, – А теперь ты МНЕ предлагаешь судить его и приговаривать?