К счастью, на нашем струге в человека не попала ни одна. Не зря я сделал высокие щиты у бортов! От стрел они спасали очень хорошо. И лодка не загорится — дерево обмазано глиной, пропитано раствором березовой золы. На крайний случай у нас есть «пожарная команда» — несколько человек, которые должны наблюдать за огнем. Смолу водой не потушить, но у них под рукой мокрые шкуры, которыми легко накрыть пламя.

По берегу ударила наша пушка. Гром прокатился над Иртышом, и татарские боевые вопли разбавились криками боли. Картечь знает свою жестокую работу.

Затем грохнули пушки с остальных стругов, и началась пальба из пищалей. У татар хана Кучума тоже имелись ружья, но меньше, чем у нас. Главное оружие врага — стрелы. И огромное превосходство в числе.

Проходят века, а тактика засад не меняется. Заблокировать колонну и напасть на нее с разных сторон.

— Заряжай! — хрипло орал Мещеряк.

Татарские стрелы были повсюду. Огненные и обычные. Они вонзались в борта и визжали над головами. Одна из них, горящая, пущенная навесом, ударила в палубу в шаге от моей ноги. Почти не отвлекаясь и перезаряжая пищаль, я затушил ее ногой.

На струге за нами заполыхал парус, а потом огонь перекинулся и на палубу. Я выругался. Струг принадлежал сотне Гаврилы Ильина, а там умрут, но не будут слушать советов. И, похоже, многие сегодня действительно умрут. Разгорись пламя — спасения не будет.

От злости я ударил кулаком по борту лодки.

Если сейчас все не погибнем, серьезно поговорю об этом. Ильин будет в ярости, я заполучу еще одного врага, но деваться некуда. Надо принимать меры. Отвага в бою — хорошо, но в придачу к ней необходим еще и разум с дисциплиной. Видел я таких, кому море по колено. Много видел! Столько они бед приносят себе и людям.

…А потом татары бросились к стругам.

Берега совсем близко, вода здесь неглубокая, да и плавать в отрядах Кучума умеют. Россыпи черных голов виднелись над поверхностью. Рукопашной схватки нам не выдержать — татар слишком много.

Я схватил один из своих зажигательных горшков — почти настоящую «гранату», заряженную порохом с железными осколками. Поджёг ее, и, выждав несколько секунд, швырнул к берегу.

Грохот и вспышка прорезали ночь, снова раздались крики боли, но толпа не уменьшалась.

Давайте зажигалки! — крикнул я. — Огонь по воде!

Казаки, которых я научил обращаться с зажигательной смесью, повернули рычаги. Желто-оранжевое дымящееся пламя вылетело из длинных железных стволов и разлилось по реке. Мне показалось, что крики заглушили даже грохот выстрелов.

С остальных стругов тоже ударили огнеметы.