— Не дёргайся, — долговязый вытащил из-под полы револьвер, присел рядом и приставил к моему подбородку ствол, заставил задрать голову.

— Слушай меня внимательно. Твоя сотня — проценты за просрочку. Времени тебе — месяц. Восемьсот долларов — теперь такая ставка. Чтобы к началу декабря принёс деньги. Усёк? — рыбьи противные глаза неотрывно смотрели на меня.

— Понял… — выдохнул я, всё ещё лихорадочно пытаясь понять, что вообще происходит.

Длинный ощерился в кривой улыбке, обнажив жёлтые зубы и дохнув смрадом алкоголя и вяленой рыбы:

— Вот и ладненько. Не принесёшь бабки, он, — кивок на тупого великана с дубинкой, — найдёт тебя и закончит дело. Всё ясно?

— Да, — снова процедил я. Ёлки зелёные, как же хотелось вмазать по этой противной и рябой роже.

Револьвер отправился обратно в кобуру под пиджаком. Долговязый похлопал меня по щеке, спровоцировав взрыв боли в голове от резкого движения:

— Я рад, что мы друг друга поняли. И смотри — не дуркуй. У тебя сестричка весьма ничего. Если хочешь, присылай её к нам. Отработает должок в апартаментах у Шона.

Громила моргнул дважды и плотоядно заухмылялся:

— Месяца четыре, и должок выплачен. Ты подумай, Алекс.

А долговязый добавил:

— Только не факт, что она потом вернётся обратно!

И два урода мерзко расхохотались. Моя рука непроизвольно дёрнулась и сжалась в кулак. Похоже, ублюдки не заметили этого, упиваясь своим имбецильным чувством юмора.

— Ладно. Пошли, нас ещё ждут дела в этом квартале, — махнул рукой главный, поднимаясь с корточек.

Здоровяк, проходя мимо, размахнулся и зарядил мне в бок, заставив остатки воздуха выйти из лёгких. Я начал задыхаться.

— Не задерживай с долгом!

Отплёвываясь и кашляя, я поднялся обратно и привалился к стене. Странно, только сейчас пришло осознание того, что я знаю — кто эти два мужика. И до этого тоже знал. Как это вообще возможно? Долговязого зовут Пит МакКарри. Он ирландец и трясёт бабки с тех, кто задолжал его двоюродному брату — ростовщику…. Имя… Имя ускользало от меня где-то на периферии памяти. А вот громила, это Дэнни «Пёс» — чёрт его знает какая фамилия. Рядовой боец — вышибала для грязной работы в услужении у Пита. Только какого лешего это всё в моей голове?

Я посмотрел на свои руки. Мозоли на них выдают привычку к тяжёлому труду. Однако есть одно гигантское но! Это руки юноши. Или подростка? Нет, скорее семнадцати или восемнадцатилетнего парня. А я, вообще-то, уже и близко не так молод!

Затем осмотрел своё тело. Худее, чем моё «старое». Угловатое. Погодите-погодите!

Быстро отвернув ворот расстёгнутой на треть рубахи, я заглянул внутрь. Шрама от осколка гранаты не было. Афганская отметина исчезла с моей кожи, словно бы её и не было. Я в чужом теле. Но это же бред! Наверное, мне всё это снится в отходняке от наркоза. Я же точно сейчас где-то в больнице! Но тогда почему я чувствую боль? Отхожу после операции?