Подобную реакцию Лексей и его ближайшее окружение ожидали — странно, если бы ее не было! Накануне обнародования Манифеста предприняли ряд мер, позволяющих им контролировать ситуацию — во все губернии направили комиссаров с довольно обширными полномочиями, вплоть до введения чрезвычайного положения и отстранения от власти местных чинов. Кроме того, приказом министра обороны объявили в войсках и на флоте повышенную боеготовность, любое неисполнение распоряжений высшего командования и верховной власти считать мятежом, а зачинщиков — государственными преступниками. А уже после официального вступления закона в силу специально назначенные агитаторы провели пропаганду о его необходимости стране и пользе для простого народа. Немалую помощь оказала православная церковь, по воле своих архиереев проповедовавшая прихожанам любовь к бедным и униженным. Результатом стала поддержка реформы подавляющей части населения, даже тех же дворян, а в воинских подразделениях мятежные офицеры оказались в меньшинстве, да и не успели организовать более-менее реальное сопротивление, были арестованы службами собственной безопасности за измену государству.

Те же дворянские собрания указом вдовствующей императрицы распустили, сместили губернаторов, попустительствовавших противникам реформы. Всеми решительными мерами и своевременным пресечением мятежа удалось избежать серьезных волнений в народе и в войсках. А гвардейские полки, вновь оказавшихся замешанными в интригах против действующей власти, расформировали, зачинщиков же смуты отдали под трибунал. Так перестали существовать рассадники измены и заговоров, давно уже переставшие быть 'сберегателями царскими', как называл их когда-то Петр Первый. Для нейтрализации и обезоруживания мятежных полков провели настоящую боевую операцию — накануне их роспуска скрытно подтянули к столице один из самых боеспособных корпусов под командованием молодого генерал-лейтенанта Багратиона, его части окружили и заблокировали все подступы к гарнизонам. После истечения установленного для сдачи времени пошли на штурм казарм и баррикад, применили кроме обычного стрелкового оружия ручные гранаты, только недавно поступившие в пехотные подразделения по образцу флотского десанта. Не обошлось без жертв с обеих сторон, особенно у гвардейцев, заметно уступавших в боевой выучке — их просто не жалели, перебили почти треть, бойцы выместили злость на избалованного привилегиями противника.

Разумеется, недовольство крепостников никуда не делось, только приняло скрытую форму — тайно собирались в чьем-либо поместье или особняке, строили козни на будущее от саботажа реформы вплоть до формирования собственных отрядов и защиты с оружием своих интересов. Наиболее организованным и опасным стал заговор столичной знати, в него втянулись даже высшие чины правительства, не смирившихся с введением нового закона. Объектом покушения избрали ненавистного канцлера, справедливо полагая, что с его устранением можно многое поменять — перехватить власть и призвать на трон Александра, а уж тот поступит так, как им нужно. Да и он сам выразил заговорщикам согласие, уж любви у него родной дядя не вызывал ни капельки, 'благодаря' тому прозябал на вторых ролях в министерстве обороны, а мог бы и в ссылке, лишь заступничество брата Константина позволило остаться в столице. Организаторы сговора не стали откладывать надолго исполнение своего плана, не без основания опасаясь его раскрытия органами безопасности, перед самым Новым, 1805 годом предприняли задуманное покушение.