Щелчок — веера сложены! От работ отойти. Каждые пятнадцать минут пять минут передышки. Можно посмотреть, как вкалывают на благо трудового народа товарищи по несчастью.

Пока одни пилят брус и доску, другие с зыбкого плота вбивают в дно сваи: самые смолистые, самые крепкие бревна, вдобавок еще и выдержанные несколько суток в «гробу»: длинном ящике, заполненом вонючим креозотом.

Бревна для стройки каждый день привозят китайцы: их «СПМК-39» расположена дальше к северу, где больше леса и можно что-то выбрать. Китайцы тщательно колют обрезки на чурочки, сушат их и затем топят ими паровые грузовики. У Веньки, признаться честно, так возиться с топливом никакого терпения бы не хватило. А косоглазые ничего, возят-грузят на «ура», только треск стоит.

Плохо то, что вся стройка делается из откровенно сырого леса, выдержанного под навесами едва ли два-три месяца, и то зимой. Увидав такое, Венька за голову схватился. Начальник мехколонны только головой помотал: а некогда сушить. Строй, из чего есть. Покоробятся мосты — ну, гайки на тяжах подкрутят, здесь уже обычного гаечного ключа хватит.

Перерыв закончен. Щелчок — веера черным и белым крылом под небом, под каплями апрельского теплого дождичка — встать, подойти к номеру. Венька нешуточно изумился, когда ему приказали: на номере стоять не как попало, а строго в таком вот положении. Балку принимать сначала на локоть, потом брать сверху, смотри, показываю! — и не иначе, а то лопатой по горбу получишь. Балку класть не нагибаясь, а приседая. Зачем? Чтобы не нагружать спину. Спину не рвать, никуда не спешить. Строго по команде!

Венька работал в Сибири, строил такие же несложные мостики на быстрых речушках — ведь почему он вообще пошел учиться на мостовика? И привык вовсе к иной работе: когда все бегом-бегом, давай-давай, сразу двести человек лупят в дерево топорами и молотами, остервенело давят на расчесанной в кровь коже слепней и мошку, рвут жилы закончить все за короткое сибирское лето. Здесь, на первый взгляд, работа шла исключительно лениво. Начальник мехколонны и все подчиненные оранжевые жилеты двигались вяло, за смену практически не сходя с номеров. Но, на удивление, вечером после такой работы люди не валились на землю вымотанными. Соответственно, и на завтрашний день все подымались более-менее свежими.

Секрет мехколонны заключался в регулярности. Пока Венька опомнился, пока вошел в курс дела, сам не заметил, как «72» построила двенадцатиметровый мост и принялась готовить фермы на высоководный, под которым корабли пойдут, двадцатипятиметровый. Фермы, что показательно, начальник мехколонны не рассчитывал. У него имелась книжка — Венька только вздохнул, увидев листы из все той же отличной бумаги, ставшей верной приметой Москвы — а в книжке таблица. Пролетом двадцать пять метров, автомобильная нагрузка четыре тонны? Ага, берем пакет из восьми вот этих ферм, высотой три метра. Езда по нижнему поясу, отправить заказ на такие-то и такие-то детали, вот список. Металлические части — скобы, затяжки, гайки — приходили, понятное дело, с механических заводов; начальник примерял их к образцам и частенько, с матерной руганью, заворачивал обратно. Напиленные доски и брусья тоже принимались исключительно по шаблонам. И вообще, за набор шаблонов: металлических, прочных, не теряющих форму и не рвущихся, как картонные, не обламывающихся по углам, как новомодные арборитовые — начальник мехколонны переживал намного больше, чем за имеющиеся тут у всех револьверы.