Сэр Уинстон вздохнул:

— Мир праху его… Я хотел сказать, вы же приложите все силы, чтобы…

— Чтобы разрешить возникшую ситуацию на благо, прежде всего, Империи, — без улыбки ответил шпионский контр-адмирал. — Ваша правда, сэр, с тяжелым сердцем не стоит идти на битву. Поговорим о пустяках. К примеру, что вы читаете? Рукопись без обложки, но не доклад, и строки в столбик… Стихи?

Черчилль фыркнул:

— Приятель из издательства поделился. Сам не знаю, чем зацепило. Видимо, как раз тем, что все вымышлено до заклепочки, но вымышлено так достоверно, как в добротном историческом романе.

— Вымышлено… Что? Мне бы, может статься, пригодилось для легенды какому-нибудь… Сотруднику. Да и просто для развития воображения.

— Извольте. Вымышленая страна. В ней живут вовсе не люди, эльфы. И язык у них эльфийский.

— М-да… Хорошенькие развлечения у молодого писателя в годину бедствий. Автор, должно быть, юноша пылкий со взором горящим?

Сэр Уинстон пожал плечами:

— Отнюдь. Ветеран Соммы.

— Соммы! Там, где мы потеряли более миллиона! Отчего же не военный роман? Отчего, на худой конец, не памфлет… Как там у этого, нынешнего кумира протестной молодежи? «Да поразит тебя сифилис, Англия, старая ты сука!»

Черчилль улыбнулся весьма ехидно:

— Нет, сэр Мэнсфилд. Ничего похожего! Эльфы.

Разведчик потеребил хрустящий носовой платок:

— Эльфы… Хрупкие резвунчики, прыгающие с цветка на цветок? Ну, как в сказке Ганса Христиана?

— Напротив. Здешние эльфы — угрюмые витязи с проклятьем на челе. Разве такая легенда может помочь разведке?

Шпионский контр-адмирал улыбнулся грустно и поглядел на темнеющее, напитывающееся тугой синевой, послеполуденное лондонское небо, разделенное клеточками остекления.

— Разведке, сэр, при правильном применении может помочь абсолютно все. А уж тем более, молодой человек с воображением, достаточно смелым, чтобы пойти против общественного мнения. Он был на Сомме, и все же не стал бытописателем окопной грязи, не сделался обличителем и бичевателем язв, как нынче модно… Сбежать в сказку — тоже метод. Если мы сами не можем применить его, то можем кому-то подсказать… Незадаром, естественно.

— Ну так я посоветую Реджи Митчеллу, пусть назовет гидроплан в честь автора и тем самым увековечит полет его музы. У Митчелла на подходе новый торпедоносец. Пусть и окрестит: «Морж».

Черчилль свернул рукопись в трубку, сунул за отворот пиджака и неторопливо поднялся, обдав собеседника запахом табака, коньяка и мужского одеколона, безуспешно пытающегося соревноваться с двумя первыми.