Мужчины остановились. Черчилль сильнее запыхтел сигарой. Пожал плечами:

— Жаль, у нас нет хорошего доктора с мировым именем, который согласился бы обдумать проблему без лишней шумихи в газетах.

— Пусть обдумает с шумихой, — сэр Мэнсфилд пожал плечами тоже. — Мы потом запутаем всех опровержениями, разоблачениями и прочей мышиной возней.

— Я говорил с Корабельщиком трижды, — ответил Черчилль. — На берегу перед несостоявшимся обстрелом Лондона и в Париже дважды. В Париже первый раз ни о чем конкретно, второй же — об этих самых переводах Версальского договора, так возмутивших «Трибун» легкостью получения. И что-то я не полюбил сказки, и что-то реальность вокруг меня не поплыла.

Шпионский контр-адмирал хмыкнул. Черчилль легонько ткнул его кулаком в подтянутый живот:

— Вроде бы, Бедлам от нас в другой стороне, а?

— Сэр… — упорства главному разведчику было не занимать, — но что, если какая-то доля правды в этом есть? Если Максвелл и Хэвисайд оперировали невидимыми магнитными полями, что подарило нам радиосвязь и вот-вот подарит радиолокацию, то может ли Корабельщик оперировать, например, вероятностью тех или иных событий? Вам же известно артиллерийское понятие «эллипс рассеивания»?

— Безусловно.

— Представим всего на миг, что вероятность попаданий в центральные клетки эллипса не половина, а хотя бы три четверти. Не каждый второй снаряд, а три из четырех, сэр? Имея такой прибор, можно стрелять из обычных пушек. Снаряды все равно пойдут, куда надо.

Черчилль подумал еще несколько минут, наблюдая за поднимающимся от брусчатки знаменитым Лондонским туманом. Потом вздохнул:

— В таком случае, Смит, любой токарный станок эта ваша машина вероятности. Она увеличивает вероятность самозарождения болта с дюймовой резьбой в произвольной точке Вселенной до единицы. И никакие сверх-супер приборы не нужны там, где имеется доведенный до ума обычный инструмент. Пороховая аркебуза и наша винтовка «Ли-Энфилд» имеют в основе один и тот же принцип. Но аркебуза бьет на пятьдесят шагов, а «Ли-Энфилд» на две тысячи. Морское орудие и вовсе на десятки миль, но принцип все тот же: сгорание пороха. Для времен Кромвеля это колдовство, для нас точная обработка на станках и отличная металлургия. Думаю, что колдовство Корабельщика этой природы.

Смит поглядел на небо тоже:

— Но задачку нашему юному дарованию, Грэму Грину, я все же подброшу. Пусть молодой незашоренный ум выдаст нам какую-нибудь оригинальную версию.

— Верно, Смит. В самом деле!

Воодушевленный сэр Уинстон нарисовал густым дымом широкое кольцо, тотчас же разорванное сырым ветром с Темзы и улетевшее со снижением в сторону моря над жирно блестящими крышами, по сумрачному вечернему небу.