— Синьор… Орос… К сему есть два препятствия. Первое и главное: фашисты в Италии, конечно, сильно потеряли от гибели Муссолини. Но, неожиданно, в гору пошли фашисты французские с испанскими. Фиуме открытый город, здесь невозможно сохранить в тайне ваш отъезд на корабле анархистов.

Моряк опять перевел сказанное азиату, и тот попросил в ответ на несколько ломаном, но вполне понятном, языке:

— Говорить по-английски, прошу. Мне не вредить практика.

Роберто знал английский, Марко не зря угадал в нем аристократа. Моряку, судя по спокойному лицу, тоже приходилось объясняться не только с портовыми девками, переход на другой язык его не испугал. Ну и сам пилот-контрабандист поневоле выучился общаться с клиентами на языке Туманного Альбиона. Так что дальше разговор пошел на языке, хоть и далеком от шекспировского, но зато понятном всем без перевода.

— И куда же мы направимся?

— В Тарнобжег, синьор Орос, — Марко разлил кьянти по стаканчикам. — А оттуда уже канал налажен, вас проводят, не беспокойтесь. Итак, синьоры! За то, чтобы количество взлетов равнялось количеству посадок!

Выпили, вдыхая запах тающей в соусе рыбы: официант уже тащил поднос.

— Как вы догадались, что я тоже летчик?

— Рыбак рыбака, синьор Орос…

— Я тоже немножко авиатор, — храбро заявил японец. — Я стажировал на фирма Капрони. Милан, Талиедо.

— А! — Марко утер губы все тем же вышитым платком. — Новый завод, построенный в годы войны. И как вам?

Японец поглядел на затейливый фасад Ядранского Дворца, и все за столиком повторили его движение. Строили дворец как обычное управление железной дороги, когда город Фиуме принадлежал еще Австро-Венгрии. То есть, уже тридцать лет назад… В первом этаже большие залы для посетителей и торжественных приемов, во втором и третьем кабинеты сотрудников. Четвертый и пятый — квартиры для начальства. С одной стороны, удобно: на работу ездить не надо. С другой стороны, и отговариваться нечем. В квартире или в кабинете, но нужный тебе начальник так или иначе здесь, не нужно бегать в поисках по всему городу.

Тут архитектор, наверное, спохватился, что здание получается кирпич кирпичом, только здоровенным. И пририсовал сверху целых три купола: по краям два поменьше, в центре один большой. Вот это уже неплохо выглядело с моря.

На солнечно-желтый главный фасад, выходящий к набережной, архитектор поставил четыре большие мраморные фигуры: Капитан, Боцман, Рулевой и кто-то еще, Марко все забывал, кого символизирует четвертый монумент. А траттория, где мужчины сейчас пили, выходила к боковому фасаду Дворца. Здешние четыре статуи символизировали четыре направления той самой железной дороги, дирекция которой помещалась в богато ускульптуренном здании… Все равно кирпич!