И отвечает японец медленно, подбирая слова, теряя окончания, но уверенно и понятно:

— Группировка «Тойсэха» за введение фашисты во власть. И совмещение фашизма с монархией микадо. А группировка «Кодоха» выступала за государственный социализм с императором в центре.

Уже освоившись со вкусом вина, японец ухмыльнулся:

— Но завоевать Азия хочет оба группировка. Молодые офицеры из «Кодоха» говорят: мы защитить микадо от капиталисты. От банкиры. «Кодоха» против парламента, потому что там буржуй.

— Так они социалисты, что ли? — Марко замер со стаканом в руке. — А в газетах пишут, что Япония антикоммунистическая.

— Социалисты? Ха! Такие же буржуй. Кухара Фусаносукэ, Аюкава Кисукэ — что, бедняки разве? Нет, они просто против «старых» концернов, — японец с удовольствием подобрал соус булкой.

Марко допил стакан и, как зачарованный, следил за точными движениями Дзиро: тот аккуратно резал рыбу на мелкие пластинки, вздыхая:

— Старые концерны защищают военные, что сейчас у власти. Группировка «Тосэйха». Им никакой революций не нужно. Чтобы все как было. Так. Они друг друга все режут. Заговоры. Покушения. Как это? Террор, вот. Но все говорят: мы, японцы, высшая раса!

Теперь прислушивались уже все: даже моряк перестал хмуриться.

— … Я учился в Италия, сеньор Капрони. Я видеть, люди все одинаковы. Что гай-коку-дзин, что нихон-то. Все любят цветы жене дарить. Все умные. Вы вот avion придумать, zeppelin. Кто-то даже нас предупредил про… Tokio Jishin… Как сказать?

Моряк проворчал:

— Токийское землетрясение, позапрошлый год, верно?

Японец вздохнул:

— Верно. Конечно, наши не поверили: гай-коку-дзин волю Amaterasu знать не может. Но кто-то же знать! И не держать при свой, нас предупреждал. Тогда я и подумал: надо ехать учиться. Нет варвар, есть люди.

— За людей! — в полном ошеломлении разлил остатки кьянти пилот Марко, и мужчины сдвинули стаканы. И еще несколько минут молча, задумчиво, доедали рыбу. Наконец, Дзиро выдохнул:

— Но таких, как я, мало. Большая часть никуда не выходить за границу. Только газеты читать. В газетах сами знаете, что пишут.

Хорикоши тоже нахмурился, просто европейцы этого не распознали:

— Я вернусь, и мне придется строить боевые самолеты. Но Японии не победить весь мир, сколько мы ни надуть щека. Молодой офицер дорасти до старый генерал, занять все посты армия, военный министр, флот. Начать война. Обязательно. Но мир сильнее. Мы так получить по голова, что…

Дзиро залпом допил остаток вина и сказал на почти правильном английском:

— Очень по-нашему: драться за дело, заранее обреченное на провал. Прямо самураем из легенды себя почувствовал.