– Померло много?

– Не упомню точно, до ноября вроде с полтыщи, надо у кухонных мужиков поспрашивать, они запись ведут, сколько в карантинные дома готовят, – ответил Еремей и пояснил, – Каждый день кого-нибудь хороним, они ж кожа да кости все, голодали шибко видать…

– Сам по карантинным баракам проверь и к утру доложи, сколько осталось, а пока вели сироп шиповника и отвар золотого корня детишкам выдавать каждое утро! – сказал я, – Сыр, молоко и мед тоже выдавать!

– Молоко даем, и сыр даем, что им привычен, – сказал Котов и пояснил, – Который солили да на камнях сушили, как ты велел для наших ратников делать, что за Печергскую вотчину выставляли этим летом. Вот мы его в бульоне, что из конины варен и разводим: им сие обычное дело – ногайцы отпущенные, кои обратно вернулись, насоветовали. А про мед я недодумал…

– А они то с чего вернулись? – удивился я, – Они ж сил не жалея насыпь для железной дороги возводили, чтобы скорее туда рвануть!

– У иных и вовсе никого в живых из родни не осталось! – ответил Еремей, – Другие баяли, померли, дескать, многие, а кто в живе, голодают шибко. Опять же с треть только вернулось, а что с остальными – Бог весть…

…

Первым делом я велел доставить в отдельный карантинный двор, где разместился Андрей Чохова, книги и инструменты, а также револьверную винтовку и флотский карабин. Главным же сюрпризом стал, так и не завершенный Кожемякиным, прототип пулемёта. Само собой со всей "документацией" по этой теме, что накопилась за несколько лет разработок. Пообещав зайти поутру, я оставил парня разбираться со всем этим "богатством", а сам занялся Шарлем де Леклюзом. Для него я велел построить на холме, близь устья реки Вили, из оставшихся на складе стеклоблоков новую теплицу с длинной отопительной печью, да обложить её пиленым доломитом для лучшего отражения солнечных лучей и массивности. Самому же ботанику, чтоб не скучал в карантине, выдал микроскоп с увеличением наиболее пригодным для изучения клеток растений и "материалы для работы" из наших теплиц.

Остаток дня посвятил проверке отчетов, присланных с ярославских вотчин, с самого Ярославля и Вологды, а также с Ахтубинского острога. Сначала прочитал письмо Григория Аникеевича, в котором он сообщал о том, что руды добыли много, а вот с обжигом не особо заладилось: на рубщиков леса в начале лета трижды налетали вогулы, мужики стали бояться ходить в лес, так что уголь выжигать практически оказалось не из чего. Тут мне стало понятно, почему Строганов прислал столько подчалков! Вот только меди там не особо много, от силы пять сотен пудов, потому как её содержание в руде Григоровой горы не более пяти процентов. Скорее всего, даже пленные шведы и те больше добыли, у них содержание близко к трети! Похоже, чтоб выполнить государев наказ, мне придется брать разработку Григоровой горы в свои руки…