– Что, дядя Андрей? Что случилось?

– Настя, быстрее, ищи нож какой-нибудь, веревку перерезать, я держу пока!

Настя побежала в дом, споткнувшись о лежащий на боку табурет, через минуту вернулась, держа в руке кухонный нож.

– Что теперь?

– Становись на табурет, режь веревку!

– Я… я боюсь, дядя Андрей…

– Настя, быстрее режь веревку! Потом разговаривать будешь! Ну же!

Настя поставила табурет, влезла на него, пыхтя, начала резать веревку.

– Не перерезать, очень крепкая.

– Режь, Настенька, быстрее, время уходит!

Наконец, тело в его руках повисло и Андрей уложил его на пол. Одного взгляда на уже высохшую роговицу и окоченевшую нижнюю челюсть хватило, чтобы понять, что опоздали они часа на три, не меньше.

– Опоздали, Настя, всё.

– И ничего нельзя сделать?

– А что тут сделаешь, она уже несколько часов как умерла.

Андрей вышел на улицу, сел у двери на землю. Настя вышла за ним, села рядом.

– Что теперь?

– Подождем Мура, сына ее, парню помочь надо, он один остался, потом назад отправимся. Здесь уже делать нечего.

* * *

7 сентября 1941 года