Незаурядные способности комиссара органически сочетались в нем с талантом командира. После окончания гражданской войны он командует стрелковым полком, затем — соединением. Когда японские империалисты вторглись в Маньчжурию, поставив под угрозу независимость Монголии и советский Дальний Восток, И. С. Конев успешно руководит операцией группы войск. Великую Отечественную войну генерал Конев начал командующим армией.

С Иваном Степановичем мне приходилось много раз встречаться в лихую военную годину, видя его чаще всего не в штабе фронта, а в войсках первого эшелона, поблизости от передовой: маршал-солдат всегда старался быть на стремнине боевых событий, вместе с людьми, которые решают судьбу сражения, задавая ему наиболее верный и четкий ход. Кстати, замечу, что маршал И. С. Конев имел ту редкую, рентгеноскопической точности способность разбираться в боевых достоинствах командиров и политработников, которая всегда возвышает и усиливает талант военачальника. Вот, например, как характеризовал он командующего 3-й гвардейской танковой П. С. Рыбалко: «Павел Семенович Рыбалко был бесстрашным человеком, однако никак не склонным к показной храбрости. Он умел отличать действительно решающие моменты от кажущихся и точно знал, когда именно и где именно ему нужно быть. А это необыкновенно важно для командующего. Он не суетился, как некоторые другие, не метался из части в часть, но, если обстановка диктовала, невзирая на опасность, появлялся в тех пунктах и в тот момент, когда и где это было нужно. И в этих случаях его ничто не могло остановить»[113].

Во-первых, характеристика эта весьма и весьма точна. Во-вторых, с полным правом считаю, что эти качества, развитые в более высокой степени, присущи и самому Коневу.

Военная служба неоднократно сводила нас с И. С. Коневым и в послевоенное время. Все эти встречи позволили хорошо убедиться в твердой воле полководца, в его непреклонном желании передавать окружающим его людям свою целеустремленность, сознание необходимости выполнить приказ или указание старшего начальника во что бы то ни стало, в любых, самых «неподходящих» условиях. Примеров тому из фронтового периода известно немало. Дополню их двумя случаями из послевоенного.

3 ноября 1945 года я был вызван в штаб Центральной группы войск к И. С. Коневу. Иван Степанович был, как всегда, предельно краток в изложении своих указаний:

— Утром пятого ноября быть в Киеве. Вам поручается приветствовать киевлян от имени командования и войск бывшего 1-го Украинского фронта со второй годовщиной освобождения города от гитлеровцев. Времени — в обрез. Рассчитывайте его вплоть до минут. Приветственное письмо киевлянам получите в политуправлении.