Перерыв. Все падаем в сугробы снега, чтобы хоть немного отдохнуть. Идет пар, снимаем шапки, волосы мокрые, моментально стынут на холоде. Преподаватели поднимают нас с земли, чтобы не заболели. Мне повезло, нахожу пустой ящик из-под патронов, сажусь на него и смотрю в небо. Пепельное декабрьское солнце висело по-зимнему низко, то скрываясь за тучами, то проглядывая сквозь разрывы бледным округлым бельмом. Плотный снегопад скрадывал очертания закованных в снежную броню сосен и лиственниц, издали похожих на сказочных великанов, заснувших до весенней поры. Команда «Строиться!» выводит из лирического настроения. Едем в расположение, хорошо, что не бежим.

Сапоги постоянно мокрые, портянки за ночь не успевают высохнуть, сушилка работает еле-еле. Сегодня стрельбы с БМП. Шинели и современная техника – плохо совместимый дуэт. С боевой машины можно стрелять, используя автоматический механизм или заряжание вручную. Курсант Куйдинов, высокий, худощавый, с длинными руками, использовал при стрельбе автоматический механизм и был «засосан» несговорчивой техникой по самые яйца в предствольное пространство. Его развернуло в башне на 180 градусов, тангента выскочила от лингафона, он кричал как пойманный совой заяц. Преподаватель отрезал ножом полы шинели, сопровождая все это словами: «Мать вашу, пи-пи-пи, вы рассупонились, как бабы». В дальнейшем мы стреляли в телогрейках, используя ручной механизм и небольшую деревянную палку, называемую «досыльник».

На обеде дают перловку, как мы ее называем, «дробь шестнадцать»: переворачиваешь тарелку – каша не вываливается. Вообще, питание на ПУЦе – это отдельная тема. Находили и крысиные хвосты в супе, и мышиное дерьмо в каше. Стараемся разбавлять откровенное г..но привезенной с собой тушенкой. Кинул банку на котелок – вроде уже и ничего. Все привезенное выставляем на общак, есть одному, крысятничать, не положено – зачмарят.

В Жарках проходят тактические занятия 37 группы. После нескольких часов наступлений в самых невообразимых направлениях их построили в две шеренги в открытом поле. Стужа, ветер. Разгоряченные от проведенных наступательных операций, они постепенно превращаются в сосульки. Препод, подведя неутешительные итоги, вызвал из строя несчастного курсанта Сергея Горшкова. У него слезятся глаза, отовсюду текут сопли, носовой платок (он им пользовался!) примерз к перчатке, каска съехала на ухо, плечи перекосило от тяжести ПК. Горшкова отправляют за боеприпасами к машине метрах в ста позади строя. Ну, ушел и ушел. Прошло полчаса, препод вспомнил о боеприпасах и Горшкове. Нет ни того, ни другого… Выяснилось: Горшков, взвалив ящик с патронами на плечо, следуя от машины к месту построения, должен был перепрыгнуть траншею. Не смог, упал вниз, пытался выбраться наверх. Опять не смог. Повозился немного и… заснул. Искали его минут двадцать. Никто не мог предположить такого финала. Когда его разбудили, он долго не мог понять, где он и как сюда попал. Он смотрел радужные сны о лете и о море…