– Батальон, строиться! Мы все осыпались, как новогодние елки, кишки скрутило ледяной пятерней. Все испуганно смотрят на дорогу: где машины? Неужели топать до Ростова? И вдруг оптимистически бодрая фраза курсанта Гордеева Сергея:

– Так, с машинами нае…и, посмотрим, что будет с поездом!

Народ заулыбался, вдалеке поднялась пыль от колонны ЗИЛов.

Мат для нас – это как второй язык общения. Ты можешь себе позволить в обществе незнакомых людей выражаться матом и вести себя, как гопота? Нет. Тогда почему уважаемые нами огневики и тактики крыли нас матом? Это особая степень доверия. Люди, доверяющие друг другу, не слышат ругани, они ловят суть общения. Так и здесь, они нам доверяли, как самим себе, а мы их за это в ответ уважали и не предавали. И особым индикатором у полковника Семёнова, например, было, что если он перешёл на Вы и нет матов, то точно где-то за собой надо искать серьёзный косяк.

День летом наступает рано и внезапно, согревая всех спящих потоками солнечного света. Вот оно наглядное преимущество огромных оконных рам. Прежние архитекторы думали о здоровье молодой нации, они поддерживали санитарные нормы освещенности в казармах.

Просыпаюсь за несколько минут до подъема – таких, как я, немало. Организм живет по часам и подстраивается под стрессовые условия. Проснуться до подъема – это немножко понежиться в кровати и быть готовым быстро заскочить в сапоги.

Занятие по строевой. Изнуряющая жара. Над училищем висело небо, голубое, как Элтон Джон. В июле, в середине дня, просто стоять на плацу противно, сапоги моментально нагреваются от обжигающего асфальта, кажется, что ногу сунул в печку.

– Левой!

– Левой! Раз, раз! Раз, два, три!

Ничто так не развивает чувства единения толпы, как строй с одинаковым ходом. Ротный Ехвик Ю. А. дает команды четко поставленным голосом, разносящимся над плацем.

Курсовые офицеры и командование батальона – люди разные, понимающие и черствые, добрые и злые, но в целом ответственные и порядочные. Комбат Подшивалов – высокий, твердый, спортивный, настоящий офицер, всегда принципиальный и правильный. Ротный Ехвик Ю.А. – строгий, подтянутый, с безупречным внешним видом, его металл в голосе был не звяканием чайных ложечек, а лязгом передергиваемого затвора. Капитан Балцану А.М., симпатичный мужчина с характерными черными усами, романтик и мечтатель, познакомил меня с творчеством Николая Доризо, которого я люблю до настоящего времени. Старший лейтенант Колесников Н.П. – спрашивающий и по-военному лаконичный, но думающий о личном составе и входящий в положение каждого. Саркисян П.А. – заместитель командира батальона по политической части; мы его называли «мамочка», настоящий продукт партсистемы. Выглядел он, в отличие от отцов командиров, не по-военному: слегка бесформенный, лысоватый, с небольшими усиками, хотя окончил суворовское училище, мастер спорта по штыковому бою, член союза журналистов СССР. Разное к нему было отношение. Не любили «мамочку» за то, что он регулярно отпускал курсанта Титова Максима, товарища с щучьим лицом и вечными прыщами, в увольнение (папа Титова был генералом службы охраны). А любили Саркисяна за почти родительские беседы и добрые наставления на правильную жизнь и терпение.