Граф Клингспор должен был почувствовать свою ошибку в том, что он упустил случай истребить малочисленный корпус генерала Раевского и после того отряд Эриксона при Алаво. Мужественное сопротивление наших войск и искусное отступление в самых неблагоприятных обстоятельствах лишили шведов тех выгод, которые, кажется, представляла им сама судьба. Теперь наступала решительная минута: от успеха действий Каменского зависела участь целой кампании. Фельдмаршал Клингспор надеялся, что он с равными силами если не разобьет Каменского, то, по крайней мере, при выгодах своего местоположения успеет отразить его нападение и, ослабив его потерями, неразлучными с атакою укрепленных постов, принудит к отступлению. Не только шведское войско, но и жители Финляндии разделяли надежду Клингспора. Они предсказывали, что граф Каменский поспешает на погибель[1495].
В Алаво граф Каменский остановился, чтобы собрать все отдельные отряды и подкрепления, заготовить продовольствие на несколько дней вперед и дать своим солдатам отдохнуть и приготовиться к новым трудам. 17 августа он возобновил наступательные действия[1496].
Авангардом, состоявшим из трех батальонов пехоты[1497], с достаточным числом кавалерии командовал Гродненского гусарского полка полковник Кульнев. За ним следовал отряд Эриксона[1498], а после того шел под начальством генерал-майора Демидова главный отряд, при котором находился и сам граф Каменский. Дорога от Сарвика к Куртане идет по правой стороне реки. Генерал-майор Казачковский отряжен был с Калужским мушкетерским полком и нашим эскадроном на левый берег реки. Голова колонны его шла наравне с авангардом, и он должен был угрожать флангу и тылу неприятеля.
Шведы удержали наш авангард при переправе чрез реку у Сарвика. Мост был сожжен. Перестрелка продолжалась целый день, но наконец неприятель был сбит и опрокинут. Переправа осталась в наших руках.
19 августа авангард наш достигнул до Каухаламби[1499], где неприятель снова остановился в укрепленной позиции и двумя орудиями очищал большую дорогу. Егери наши бросились со штыками вперед, а Гродненского гусарского полка ротмистр Гротгус и лейб-гвардии Конного полка штабс-ротмистр князь Кудашев устремились с кавалериею на шанцы, овладели ими и обратили в бегство неприятеля. Шведы жгли все мосты по дороге, но наша пехота с такою скоростью починивала их, что артиллерия не отставала от пехоты, которая почти от Каухаламби до Куртане бегом преследовала неприятеля, останавливаясь только при починке мостов и при перестрелке. Неприятель тщетно покушался удержать стремление нашего авангарда при деревне Мяснея, где за небольшою речкою заблаговременно приготовлены были шанцы за сожженным мостом. Здесь держались шведы довольно долго; наконец наша кавалерия и пехота бросились вброд чрез реку и, угрожая неприятелю напасать на него с тыла, принудили его оставить свою позицию. Авангард наш преследовал неприятеля штыками и беспрестанно перестреливался до самой куртанеской позиции. Здесь опять завязалось жестокое сражение. Неприятель снова был опрокинут, и наша пехота, гоня перед собою неприятельских стрелков, взбежала вместе с ними на мост длиною во сто сажен, защищаемый батареями. Сильная канонада и наступившая ночь удержали быстрый наш натиск и принудили авангард остановиться. Шведы тотчас зажгли мост. Успехами этого дня обязаны полковнику Кульневу. Здесь, кстати, почитаю сказать несколько слов об этом герое, прославившемся в Финляндии и падшем со славою в Отечественную войну 1812 года[1500].