Я провел время чрезвычайно весело до половины октября. Кто бывал в Польше и в западных губерниях лет за двадцать пред сим, тот сознается, что нигде не жили так весело и беззаботно, как в Польше. Гостеприимство было баснословное! Польские женщины – волшебницы, образцы Тассовой Армиды[1951]. Псовая охота, танцевальные вечера, кавалькады сменялись каждый день, и вольность в обхождении женского пола придавала всему необыкновенную прелесть. Противу русских ворчали про себя, а приезжали русские любезные и ловкие офицеры – все забывалось, и тосты: wiwat, kochajmy się! (т. е.: «Виват, станем любить друг друга!») порождали общее братство.

Наступил решительный перелом в моей жизни. Старшины нашей фамилии решили, что мне не должно оставаться в бездействии, и велено мне отправиться в герцогство Варшавское и вступить в военную службу, в которой уже находилось несколько наших родственников. Здесь я должен пояснить дело, которое в нынешнее время кажется загадочным.

Россия была тогда в самом тесном союзе с Франциею. По Тильзитскому трактату герцогство Варшавское было признано государством второго разряда, принадлежащим к Рейнскому союзу, вместе с Королевством Саксонским. Король саксонский, как известно, назначен был Наполеоном герцогом варшавским[1952]. Сообщение между Россиею и герцогством Варшавским было свободное. Каждому помещику и свободному человеку западных и южных губерний, присоединенных от Польши по последнему разделу, гражданские и военные губернаторы выдавали беспрепятственно паспорты в Варшаву. Множество дворян, богатых и бедных, служили в польском войске герцогства Варшавского, и едва ли не третья часть офицеров были из русских провинций. Некоторые богатые люди приводили с собою по нескольку сот человек шляхты, обмундировывали и вооружали их на свой счет, формировали роты, эскадроны, батальоны и даже целые полки. На все это смотрели равнодушно, и ни позволения, ни запрещения не было. Если политики и предвидели скорый разрыв России с Франциею, то этого не показывали.

При моем пылком воображении и уме, жадном к новостям, при страсти к военной службе, правильнее, к войне, я обрадовался предложению моих родственников. Зная, что Наполеон помыкает Польским войском по всей Европе, я надеялся побывать в Испании, в Италии, а может быть, и за пределами Европы… Вот что меня манило за границу! Ни одной политической идеи не было у меня в голове: мне хотелось драться и странствовать. С равным жаром вступил бы я тогда в турецкую или американскую службу!..

Дедушка Михаил Булгарин, дядя Станислав Булгарин и граф Тышкевич, причитавшийся также к нашей родне, не знаю в какой степени, снабдили меня червонцами, а кроме того, граф Тышкевич подарил богатые пистолеты и саблю. Мне дали целый пук рекомендательных писем, и между прочим от графа Тышкевича к родственнику его князю Иосифу Понятовскому, главнокомандовавшему Польским войском. Из Гродна чрез поверенного прислан паспорт, и я, простясь с родными, поехал в Варшаву.