Высота, вершина горы, на которую он взобрался, вдруг перестала быть высотой; наш писатель спустился на землю, к подножью горы и не знал, как собою распорядиться.

И вот он видит (Рэм все откровенно мне рассказал) девицу с убитыми химией волосами. Быть может, именно мертвенность, абсолютная обесцвеченность волос его и привлекла. Для того и убивают волосы, чтоб привлекать. Повинуясь какому-то темному импульсу, он надевает джинсы, обувается в кеды. (Работал Рэм в трусиках и босой.) Обуваясь и одеваясь, он судорожно искал причину, оправдание своим внезапным поступкам и действиям. «Надо, надо в толпе потереться, — убеждал себя Рэм. — Можно увидеть моральную, да и социальную физиономию дня, текущего момента...»

Одевшись и обувшись, как требует того место и время, Рэм готов был бежать вприпрыжку по лестнице. (Дом пятиэтажный, этаж пятый, лифта нет.) Но внутренний голос теперь нашептывает ему иные слова: «Пересидеть, перемочься, а то потеряю день для работы. Можно все увидать из окна». Он медленно, с отвращением стаскивает джинсы, выпрастывает ноги из кедов, остается в трусах и босой. Садится к машинке, прикусывает сигарету, морщится, с натугой бьет одним пальцем по клавишам: «Проблемы кедровой тайги неохватно многообразны...»

В квартире нет никого. Жена на даче. Все жены на дачах. И дети. Лето. Окошко: эркер-фонарь во всю переднюю стену... На озере брызжут, ныряют. Толпа гудит слитнее, гуще и ниже. Мальчишки кричат: «Утонул! Утопленник!»

Рэм думает: «Надо быть в гуще, увидеть, познать». Снова берется за джинсы и кеды, курит: «Это нельзя пропустить...»

Он сбегает по лестнице и подошвами чувствует теплоту земли. Не удушенный городом, оживленный водой, близким лесом и летом воздух касается его лица. Он глядит на рыбаков, на девушек и на воду. Он серьезен и сумрачен, глотает табачный дым. Он — соглядатай, свидетель дня человеческой жизни.

Пропавшего ищут по всей воде. Уплыл человек, и нету. Поиски суматошны. Ныряют два доброхота и, кажется, — сами тонут...

В гуще толпы человек с недовольным лицом, в соломенной шляпе крутит катушку своей донной удочки и швыряет червя на леске туда, где ныряют двое мужчин. Он недоволен тем, что его отвлекают от любимого дела — рыбалки.

На мостках удит рыбу мальчишка. Рядом с ним уселась девушка в блестящем сиреневом лифчике, болтает ногами в воде.

Седой, в берете, тощий и будто просмоленный, как лодка, спасатель сидит в корме лодки, держит веревку. Сзади за лодкой идут но воде пузыри. Спасатель таскает по дну водолаза-аквалангиста.

Другой спасатель, в ластах и маске, гоняет кругами кролем. Лица его не видать.