На что бабушка ответила: «Вообще-то истинная вера не отменяет самостоятельных решений. Только помогает. И ничего плохого, если ребенок поймет, что не одна ваша коммунистическая власть есть в мире. Есть и повыше сила. Без нее ничего не делается».

А еще Вале помнились слова дедушки, прошедшего Первую мировую войну: «На войне, девочка, атеистов не бывает. В кого-нибудь да верят, кому-нибудь там, наверху, да молятся». А бабушка добавила, что Бог помогает в трудную минуту, даже если ты его об этом не просишь, нужно только увидеть эту помощь.

Будучи уже угнанной на работу в Германию, Валя подружилась с немецким пастором, чем-то напоминавшим пастора Шлага из фильма «Семнадцать мгновений весны». (Восточным рабочим разрешалось посещение церкви.)

Ее, пережившую ужасы оккупации и принудительного труда, волновал вопрос, от которого и сегодня стынет сердце и перехватывает горло у тонко чувствующих и мыслящих людей вне зависимости от их возраста. Как Бог, если он существует, допускает явное мировое зло, оборачивающееся потоками крови безвинных жертв, среди которых старики и младенцы?

И вот что ответил пастор: «Господь — не надсмотрщик с плеткой и не регулировщик на перекрестке: туда ходи, а туда не ходи. Создавая человека, Он даровал ему разум и свободу воли. В том числе — свободу выбора: во что верить, каким заповедям следовать, как жить. И если он начнет вмешиваться, увидев, что кто-то из людей творит зло, и говорить, как воспитатель в школе: „Не смей этого делать!“, или прекращать это зло своей властью — получится, что кого-то он лишил свободы воли, свободы выбирать свою веру и свои убеждения. Господь дал человеку заповеди о том, что есть добро и что — зло. Он может помочь человеку, дать ему силы в беде, поддержать. Но заставить делать или не делать что-то не может».

Слова пастора, как благодатная влага, падали в истерзанную душу Валентины. «Сначала было слово. Слово было Бог» — так начинается книга книг: Библия. Но слова бывают разными: возвышающими душу до небес и низвергающими человека до животного состояния.

«Солнце останавливали словом, словом разрушали города»

«Солнце останавливали словом, словом разрушали города»

Вале, которую на немецкий лад теперь звали Вальхен, повезло. С общих каторжных работ по добыче торфа, где она, маленькая и хилая, чуть было не отдала богу душу, ее выкупил немецкий фермер — Клаус. Как и дедушка Вали, он воевал на Первой мировой войне, был награжден Железным крестом, имел привилегии, позволявшие использовать в хозяйстве остарбайтеров (так называли восточных рабочих). Клаус презирал нацистов. Доходягу Валю он выкупил для того, чтобы спасти ее от голодной смерти. Валя-Вальхен работала в поле и по дому наравне с другими членами семьи, которая включала жену Клауса и троих детей: старшего сына Тиля, среднего — Басти и младшую дочку Лизе. Ела Валя со всеми, за общим столом, что категорически воспрещалось нацистскими бонзами. Остарбайтеры — люди второго сорта — должны были питаться отдельно: в чулане или подвале. Донос соседей на гуманное обращение с восточными рабами мог привести к аресту всей семьи. Но однажды во время обеда маленькая Лизхен выразила возмущение тем, что с ними за одним столом сидит девушка второго сорта.