Кемаль сделал паузу. Зал напряжен, словно в ожидании удара молнии. И удар последовал:

— Эту нацию, которая тысячелетия сияла благородным символом независимости, хотели пинком ноги сбросить в пропасть. И вот так же, как ищут бессердечную тварь, лишенную человеческих чувств, чтобы поручить ей затянуть веревку на шее осужденного, так для того, чтобы погубить нацию, нужно найти предателя, человека без совести, недостойного и вероломного. Те, которые выносят смертный приговор, нуждаются в помощи со стороны такой твари… Кто мог бы быть этим подлым палачом? Кто мог бы положить конец независимости Турции, покуситься на жизнь, честь и достоинство турецкой нации? Кто мог бы иметь бесславную смелость благословить, выпрямляясь во весь рост, смертный приговор, вынесенный Турции?

Шум, раскатились возгласы: «Вахидеддин, Вахидеддин!»

— Да, Вахидеддин, к несчастью для этой нации…

Пронесся истошный крик: «Да проклянет его аллах!»

— Своими предательскими действиями султан Вахидеддин, однако, сам себя убил. Мы видим, что своим поведением он сделал невозможным сохранение режима, который он представлял…

Вот она, соль.

— Во всяком случае, господа, нация не стала жертвой его предательского поведения, — напомнил Кемаль. — Она имела достаточно мудрости для того, чтобы понимать и оценивать действия своих традиционных вождей. Руководимая светом истории, она имела достаточно проницательности, чтобы с одного взгляда понять совокупность всех несчастий, ударам которых она подвергалась в продолжении веков. Отказываясь от сохранения предательского режима, отделив халифат от увязшего в грязи султаната, мы ничего не потеряем. Нация с каждым днем будет счастливее, она будет процветать. И больше не подвергнется опасности предательств…

Возгласы «Иншаллах!»[12] потонули в аплодисментах верных кемалистов.

Рауф не решился открыто выступить в защиту султаната. Позднее он узнал, что Рефет, находившийся в Константинополе, тайно посетил султана во дворце, но они могли только обсудить обстановку. Султан поспешил покинуть дворец и сесть на английский военный корабль.

А Риза Нур еще перед речью Кемаля предложил в Собрании покарать султанское правительство, заявив:

— Когда нация увидела измену дворца, она отняла у него власть, утвердила власть национального правительства. Сегодня клика придворных развратного дворца представляет собою исчезающую тень.

Три комиссии Собрания после речи Кемаля совместно постановили низвергнуть Вахидеддина, считать султанат «отошедшим в область истории», а халифат от власти отделить. Халифат, зачем он? Просто кость, брошенная оппозиции, опасным Рауфу, Рефету, Карабекиру, Фуаду, муллам. А султана свергли, и сами поразились своей смелости. Совершилось неслыханное.