— И такая просьба к тебе, — другим тоном начал Кулага, но запнулся. — Ладно, потом. Почитай-ка вот, а я скоро… — подал газету и вышел.

Вчера в культпросвете Ваня не стал читать эту статью: голова гудела, мечтал об ужине и махорке. А теперь взялся… «По ту сторону…» — это в Турции. Султан в мировой войне стоял вместе с германским кайзером, вместе и проиграли, султан Антанте сдал государство, столицу и проливы из моря в море. Антанта взяла самого его вроде под защиту, а государство поделила…

Шевеля губами, Ваня читал незнакомые названия. Месопотамия, Аравия, Палестина — эти края достались Англии. Сирия и другие — Франции. Теплый город Смирна и вся губерния — Греции. Адалия и десять островов — Италии. Турецкое плоскогорье между морями, где турки-земледельцы и пастухи живут, называется Анатолия. Всю ее поделила Антанта. Дороги, сады, табаки, финансы — все взяла, и ангорских коз, и морские порты…

Ваня читал угрюмо, а стало веселей, когда дошел до слов о том, что в глуши, в той самой Анатолии, восстали мужики — партизаны, сорганизовались и боевые офицеры — спасать страну. И вождь у них — Мустафа Кемаль-паша. «Паша» значит генерал, но этот не обыкновенный. Султан остался без войск, без подданных, без денег: не золото блестит перед ним — английский штык. Антанта старается рассеять армию Мустафы Кемаля, развернулась в боях. Англия снарядила Грецию, войска высадились с кораблей на побережье… А с восточных гор на турок кинулись было и армянские дашнаки, с английским оружием кинулись, и тут война. Но дашнаков жестоко побили турецкие войска Карабекир-паши, крайне жестоко. Красная Армия подоспела, в Армении установилась Советская власть, и тогда тут стало спокойно. А вот с греческим воинством сладу нет, лезет, подбирается к городу Ангора[1], где ставка Мустафы Кемаля. Этим летом сам король Константин повел войско, далеко вышел за Багдадскую железную дорогу, совсем уже было подобрался к Ангоре. Но отбиваются турецкие аскеры — солдаты, мужики. Большой кровью — уже тысячи полегли.

Что же получается? Ваня перечел: «Эти события с точки зрения общих перспектив мирового революционного движения имеют огромный интерес…» Как будто бы теперь и турецкий мужик — пришло время! — взялся за оружие, счастье-землю добывать?

А не почуял ли этот мужик свою какую-то мусульманскую братчину для общего использования земли?

Тогда еще не знал русский молодой боец про суры Корана, учение Магомета о том, что земля принадлежит ее творцу — аллаху, а тень аллаха на земле — султан-халиф, и спорить с этим совладельцем восточный крестьянин не может. В компании с аллахом крепко держат землю помещик и мечеть — для себя. Не знал этого Ваня, и стал лелеять свою, необходимую ему, мысль: братчина повсюду. Ведь нет иного выхода из бедности и страданий нигде.