Удручающе безотрадный ландшафт – все бело и серо кругом. Полное отсутствие теней, лишь полурасплывшиеся формы, тающие в тумане и мокром снегу. Полная оттепель. Проваливаешься на каждом шагу. Нелегко проложить себе путь по этому рыхлому снегу за медвежьими следами, которые вьются, то между торосами, то поверх их.

Лыжи глубоко погружаются в снег, и вода, скопившаяся под снегом, доходит часто до щиколоток. Трудно вытащить лыжи, и еще труднее переставлять в них ноги; но без лыж было бы еще хуже. Кое-где однообразный бело-серый хаос прерывается черной, как уголь, водой, которая извивается между высокими торосами то широкими, то узкими разводьями.

По черной поверхности разбросаны белые, покрытые снегом ледяные глыбы и обломки льда, будто белый мрамор на черноземе. Местами расстилаются большие темные полыньи, ветер гонит по ним мелкие волны, которые плещутся о ледяные края – это единственные живые звуки здесь в пустыне. Приветом старого друга звучит этот веселый плеск волн. И здесь разъедают они льдины и размывают их края; совсем можно вообразить себя в более южных широтах. Но все вокруг обложено льдом; он вздымается самыми причудливыми фантастическими формами и резко выделяется на черном фоне, на котором глаз покоился минуту назад.

Вечно и непрестанно меняет этот странствующий лед формы чистого голубовато-белого мрамора. С щедрой расточительностью проводит природа резцом своим, воздвигая чудеснейшие изваяния лишь для того, чтобы снова их уничтожить, хотя бы еще ни один глаз их не видел. Это сплошная симфония красоты, но к чему она?.. Что означает? Ею управляют капризы изменчивой природы, следующей тем извечным законам, которые не интересуются ни тем, что мы называем целью, ни перспективой.

Передо мной вздымается одна ледяная гряда за другой, с полыньями между ними. В июне была раздавлена и затонула «Жаннетта»; что, если и «Фрам» постигнет здесь та же участь? Нет, льды будут к нему благосклоннее. Ну, а если все-таки это случится? Гуляя по льду и оглядывая окрестности, я вспомнил, что сегодня канун Иванова дня. Далеко там виднеются мачты, высоко уходящие в небо, полускрытые в снеговом облаке. Да, смелые сердца у людей, живущих под палубой этого судна. Смелые сердца или просто слепая вера в слово человека?

Можно понять состояние человека, который придумал план, хотя бы самый безрассудный, когда он отправляется, чтобы выполнить его; конечно, он готов сделать все возможное для того, что рождено его мыслью. Но они – у них ведь нет такого ребенка – они со спокойной совестью могли бы воздержаться от участия в экспедиции, подобной этой. Какая надобность человеку жертвовать жизнью, рисковать гибелью здесь?