Не стирай его. Не стирай. Сохрани его для потомков. Сохрани его для будущих поколений, которые еще не родились.

Так, ну что… Черт, черт, черт. Похоже, пленка заканчивается. Дьявольски жалко… Вообще-то, дружище, я тебе вот что скажу, братишка. У меня еще столько катушек с пленками для записи. И у меня нет ни малейшего понятия, чем я собираюсь заполнить их, но, если я и дальше буду городить разную чушь, меня точно кто-нибудь пристрелит. Я думаю, генеральный директор вашей корпорации «ВВС» в этот самый момент, наверное, засыпает горсть дроби в свое помповое ружьишко. Ну, я не стану беспокоиться сильно о том: ведь это Дональд Керр. На Дональда Керра многие точат нож. [Хихиканье] Он совершил большую ошибку: дал этому придурку Кроухерсту магнитофон. Это ужасно, но я думаю, что просто еще немножко глотну из этой бутылки [Пьет]».

Сделав запись, моряк открыл еще и бутылку рома и напился основательно. Но даже в таком состоянии он продолжал держаться так, будто в самом деле переплыл Южный океан, и не выдал себя ничем: говорил четко, складно и полностью владел собой. (В какой-то момент Кроухерст даже прочитал специалистам из «ВВС» лекцию о технике удаления пленки, что было вполне обосновано с технической точки зрения.) Насколько можно судить по фактам, во время путешествия яхтсмен не слишком увлекался алкоголем и не впадал в тяжелые запои, несмотря на то что на борту имелись значительные запасы спиртного (преимущественно пиво, шерри и крепкий английский эль).

В конце журнала № 2 были найдены и записи, сильно отличавшиеся от веселых лимериков и разгульных лекций, запечатленных на пленках. Они рисуют портрет совсем другого человека – одинокого, подавленного, ищущего новых впечатлений и в их поиске исследующего различные сферы своего разума. Мысли, которые Кроухерст записывал в это время, становились все причудливее и фантастичнее.