Но, получив телеграмму от своего непосредственного начальника Савицкого, полицейский унтер-офицер Филиппов запретил журналистам заселение дома и вагона.

Обеспокоенный Матрёнинский, понимая, что ситуация на станции скоро станет неуправляемой, 4 ноября обратился телеграммой к Савицкому: «Ввиду исключительных обстоятельств покорно прошу не препятствовать нахождению на станции Астапово [в] общественных домах и вагонах прибывающих родных графа Льва Николаевича Толстого и посторонних лиц; в поселке поместиться затруднительно и даже невозможно». И Савицкий пошел на попятную.

«Для помещения в полосе отчуждения лиц, имеющих паспорта, препятствий не встречается, — отвечал ротмистр, — прочих будет решено сегодня вечером на месте».

«Для помещения в полосе отчуждения лиц, имеющих паспорта, препятствий не встречается, — отвечал ротмистр, — прочих будет решено сегодня вечером на месте».

Четвертого ноября Савицкий заработал от своего генерала шифрованный нагоняй: «До сего времени ни разу не получил никаких сведений, как бы следовало делать ежедневно подробно почтою, в экстренных случаях по телеграфу, о том, что происходит Астапове. Ставите трудное положение перед штабом». Вечером Савицкий был в Астапове.

В течение восьми дней, с 31 октября по 7 ноября 1910 года, узловая станция Астапово Рязанско-Уральской железной дороги была «узловым» местом всей России.

Третьего ноября корреспондент газеты «Утро России» Савелий Семенович Раецкий сообщил в редакцию:

«Телеграф работает без передышки. Запросы идут министерства путей, управления дороги, калужского, рязанского, тамбовского, тульского губернаторов. Чиновник особых [поручений] тульского губернатора приезжал, производил расследование. Семья Толстого забрасывается телеграммами всех концов России мира».

«Телеграф работает без передышки. Запросы идут министерства путей, управления дороги, калужского, рязанского, тамбовского, тульского губернаторов. Чиновник особых [поручений] тульского губернатора приезжал, производил расследование. Семья Толстого забрасывается телеграммами всех концов России мира».

Умирающий писатель стал головной болью для местной власти. Рязанский губернатор князь Александр Николаевич Оболенский сделал попытку «убрать» Толстого со станции. Генерал Львов шифровкой приказывал Савицкому:

«Телеграфируйте кем разрешено Льву Толстому пребывание Астапове станционном здании, не предназначенном помещения больных. Губернатор признаёт необходимым принять меры отправления лечебное заведение или постоянное местожительство».