В-третьих, я никогда не пытался стать гражданином Соединенных Штатов. В Великобритании никто и никогда не рассматривал вопрос о том, сколько американцев живет в этой стране и как они зарабатывают себе на жизнь. Например, американский представитель кинокомпании «Метро-Голдвин-Майер», зарабатывавший четырехзначную сумму в неделю, жил и работал в Англии более тридцати пяти лет. Он никогда не был гражданином Великобритании, и никто его за это не преследовал.

Я пишу об этом не для того, чтобы извиняться. Когда я начал работать над этой книгой, то часто спрашивал себя, зачем я это делаю. Есть много причин, но только не желание извиняться. Я бы сказал, что в стране, где правили мощные кланы и теневое правительство, я вдруг стал их нежелательным противником и вследствие этого, к несчастью, потерял популярность среди американской публики.

* * *

Премьера «Огней рампы» должна была состояться в «Одеоне» на Лестер-сквер. Мне было трудно предположить, как зрители встретят фильм, ведь он не был похож на все предыдущие комедии Чаплина. Перед премьерой картину посмотрели журналисты. Со времени ее создания прошло довольно много времени, и я уже не мог рассматривать ее объективно, поэтому на просмотре она мне самому очень понравилась. Это не было самолюбованием, мне, как и любому другому человеку, может что-то нравиться, а что-то – нет. Но я никогда не «пускал слезу», как писали некоторые из репортеров. А если бы и так, то что с того? Если автор остается эмоционально глухим к своей работе, он вряд ли может рассчитывать на успех у публики. Если откровенно, то мне мои комедии нравятся больше, чем зрителям.

Премьера проходила под знаком благотворительности, поэтому на ней присутствовала принцесса Великобритании Маргарет. На следующий день фильм начали показывать по всей стране. В газетах отзывы не отличались особым восторгом, но это не помешало фильму побить все рекорды по посещаемости, и, несмотря на бойкот в Америке, доходы от его проката оказались самыми высокими по сравнению со всеми остальными моими фильмами.

Прежде чем отправиться из Лондона в Париж, Уна и я стали гостями лорда Страболджи на обеде в Палате лордов. Я сидел рядом с Гербертом Моррисоном и был удивлен тем, что он, социалист, поддерживал политику атомного сдерживания. Я сказал ему, что, каким бы количеством атомного оружия мы ни обладали, Англия все равно останется легкой мишенью для противника. Наше географическое положение вряд ли послужит утешением, после того как ядерный удар разложит нас всех на атомы. Я всегда был убежден, что политика нейтралитета была и есть самой лучшей стратегией для Англии. Даже при условии начала атомной войны статус нейтрального государства вряд ли может быть нарушен. Вот только Моррисон был не согласен со мной.