До того времени жизнь Гитлера большей частью оставалась загадкой. Если только его не принуждали, он никогда не говорил публично о себе. За исключением краткого упоминания своего вступления в партию в речи, произнесённой им 29 января 1923 года, он не сообщал ничего о своей жизни в своих речах. Только в малом количестве частных писем — в полиции и в заявлениях в суде, и в двух статьях для Völkischer Beobachter в ответ на то, что он воспринял как клеветническое утверждение о нём, где-то сделанное — он предоставлял детали о своей жизни.

Пока же большинство людей даже не знало, как выглядит Гитлер, и никогда не было опубликовано ни одной его фотографии — более того, он ввёл Bilderverbot, запрет на фотографирование него и распространение фотографий. Даже большинство из посещавших его речи видело его только на расстоянии. В мае 1923 года немецкий сатирический журнал Simplicissimus даже высмеивал это, публикуя серию глупых рисунков и карикатур, изображающих внешность Гитлера (см. фото 19). Если мы можем поверить Конраду Хайдену — который впервые встретился с Гитлером, когда Хайден был главой группы демократических про-республиканских студентов университета, противостоявших NSDAP, а затем как журналист — Гитлер боялся быть узнанным и убитым, потому отказывался фотографироваться. Как результат, даже весной и летом 1923 года Гитлер всё ещё мог смешиваться с людьми в Мюнхене и в южной Баварии без того, чтобы его опознали. Во время Второй мировой войны он станет вспоминать, как его развлекало во время посещений Дитриха Экарта в горах «прислушиваться к дебатам о Гитлере, что вели люди во время еды […] Не существовало никаких изображений меня. Если только вы не знали меня лично, вы не знали бы, как я выгляжу. Те дни, когда никто не узнавал меня, были для меня самым прекрасным временем. Как мне нравилось путешествовать везде по Рейху в то время! Все полагали, что я кто-то другой, но только не Гитлер».

Стратегия Гитлера создать свой публичный образ, не используя каких-либо фотографий, срабатывала хорошо до тех пор, пока он действовал исключительно в Мюнхене и его окрестностях. Хотя он планировал свои мероприятия до 1923 года и добивался своего стиля политики с помощью визуальных образов, он должен был полагаться на своих сторонников, что они расскажут своим друзьям и знакомым о зрелище его речей, и надеяться, что в следующий раз они тоже захотят испытать это. В самом деле, люди посещали его речи потому, что им был любопытен его голос более, чем его лицо. Такой подход позволил Гитлеру превратиться из господина Никто в местную знаменитость. Но этого было недостаточно для превращение его в баварского Муссолини. В течение лета 1923 года он неожиданно изменил свою точку зрения. Казалось, что он осознал, что если никто не знает, как он выглядит, то он не может быть символом, или, по крайней мере, лицом национальной революции, которую он полагал неминуемой. Потому он перешёл от одной крайности к другой, поручив Хайнриху Хоффманну сделать его фотографии и затем отпечатать тысячи почтовых открыток со своим изображением, в результате чего фотографии Гитлера появились по всему Мюнхену к осени 1923 года (см. фото 22 и 23).