КБ: Нет, ну советско-имперский – или советско-патерналистский. Мне кажется, что тогда элементы советизма можно увидеть и в действиях Обамы. Он тоже склонен к патернализму.
КБ:ВФ: Мне мешает говорить про «имперскость» понимание того, что Российская империя и Советский Союз существовали на радикально различных смысловых началах. Неосоветский имперский миф воссоздается же не на Бородино, а на культе Великой Победы – на советском материале. Ненависть к Западу – тоже советская конструкция.
ВФ:КБ: Ненависть к Западу – это имперский продукт, конечно.
КБ:ВФ: Ну как. Российская империя была в союзе с Англией и Францией.
ВФ:КБ: И СССР был с ними в союзе. Ялтинская конференция не с тунгусами была.
КБ:ВФ: Но Антанта – это проект с почти двадцатилетней историей. Это не ситуативный союз с Черчиллем, который против Гитлера был готов объединяться хоть с самим дьяволом.
ВФ:КБ: Да, надо подумать. Не знаю. Сейчас кофе выпью – мозгов прибавится.
КБ:Слишком плоха ситуация в Украине, чтобы быть бодрым.
ВФ: Хочется спать – все время спать и не видеть…
ВФ:КБ: Умереть, забыться… Скончаться, сном забыться, уснуть и видеть сны. Вот и ответ.
КБ:ВФ: Я думаю, что украинская форма советизма сводится вот к какому варианту карго-культа: неважно, кто мы, важно, чтобы пайку давали вовремя и чтобы был дешевый газ. Это очень облегчает работу советизма в сильной форме.