Но разве они покажут? Разве они расскажут всю правду?

Мне и мужу разрешили познакомиться с делом Косарева, спасибо «чекистам». Но при этом запретили что-либо сканировать или даже фотографировать. Сказали, заказывайте, мы сами скопируем.

Даже при беглом знакомстве с материалами дела мы заметили, что не хватает многих документов. Вернее, они есть в деле, но листы скреплены таким образом, что их нельзя смотреть, засекречены.

Когда в пятидесятых годах, во время оттепели, дело Косарева показывали моей маме, она, увидев много несоответствий и нестыковок, сделала у себя многочисленные пометки. Они, кстати, сохранились. И прежде всех исследователей и биографов Косарева мама убедилась в главном: обвинения против ее отца сфальсифицированы.

Ссылки на допросы, очные ставки есть. Многие страницы скрыты. Нам сказали, они до сих пор засекречены.

Что в них?

Впрочем, по большому счету, почти всё, что потребовалось мне для создания этой книги, я получила. Сохранилась часть домашнего архива, кое-какие фотографии, письма. Но самое главное, что я получила, — это моральную поддержку многих людей.

Одни помнили Косарева при жизни, для других его имя — символ честной стойкости, искренности, силы духа и служения своей правде.

Нашлись, правда, и такие люди, которым идея написания этой книги показалась странной.

Ну хорошо, Александра Петровна, — говорили они, — понятно, что вам дорога память о своем деде. Но о нем и так уже много написано. Стоит ли снова ворошить прошлое? Стоит ли погружать читателей в этот мрак тридцатых годов, о котором никому не хочется вспоминать? А тем более, так ли уж важно людей первой половины совсем другого, XXI века, посвящать в совсем чуждую им эпоху, о которой они кое-как знают разве что по школьным учебникам?

Я бы добавила, по совершенно бездарным школьным учебникам с претенциозным изложением событий.

Убеждена, что стоит и нужно погружать людей в это, посвящать. Вовсе не потому, что обстановка 1937 года в одной только Москве была покруче, чем самые крутые сериалы, которыми мы нынче лакомимся из Интернета. И не потому, что самые подлые в своей изощренности методы управления обществом будто бы перекочевали из сталинской эпохи. А портреты и скульптуры Сталина всё еще маячат на улицах наших городов, а их количество увеличивается.

Это важно потому, что даже спустя многие годы после Октябрьского переворота, братоубийственной Гражданки, раскулачивания, голода, репрессий, после равнодушного уничтожения миллионов людей — не последовало ни одной попытки, не считая хрущевского доклада, хотя бы одного, но внятного признания сталинских преступлений, осуждения их.