В путешествии Дюрер вел «Дневник». «Дневник» удивителен! Больше всего места в нем занимают дотошные записи расходов. Он и начинается словами об издержках.

«В четверг после Дня св. Килпана (12 июля) я, Альбрехт Дюрер, отправился с моей женой на свои средства и издержки из Нюрнберга в Нидерланды» [35]. А дальше: «Истратили на еду 3 фунта без 6 пфеннигов... за сопровождение 22 пфеннига... На еду около гульдена... 6 гульденов перевозчику... На еду 21 пфенниг...10 пфеннигов за жареную курицу... 10 пфеннигов за вино и раков». Так страница за страницей. Записи поражают скрупулезностью. Дюрер специальным значком отмечает, сколько раз его угощали, так что ему не пришлось тратиться на еду. Дотошно записывает он не только все суммы, вырученные за картины и гравюры, но все подарки, даже несколько персиков и кувшин вина...

Мелочность? Увы, от такого ощущения поначалу трудно избавиться. Но не будем торопиться с выводами. Дюрер хотел точно подсчитать свои издержки. Надеялся получить возмещение расходов на поездку: ведь он предпринял ее, чтобы добиться от нового императора вознаграждения за все, что сделал для императора прежнего. «Дневник» — счет, который он надеялся предъявить к оплате. Кроме того, он вез с собой много гравюр и хотел точно знать, сколько выручил за них. А расплачивались с ним не всегда деньгами, часто вещами. Вот он и вел запись всех этих гонораров натурой, порой самыми удивительными вещами. Наконец, Дюрер отправлялся в путешествие с ощущением горькой обиды на родной город. Сограждане показали, что недостаточно его ценят. И теперь Дюрер с ликованием записывал все свидетельства почета, в том числе материальные, которыми его встретили на чужбине. Недаром в «Дневнике» есть такие строки: «Таково путешествие, совершенное Альбрехтом Дюрером, который со своей женой побывал в Нидерландах и удостоился от императора, короля и князей больших почестей и благосклонности...» Но и это еще не все. Когда выписываешь из «Дневника» столбцы прихода и расхода, убеждаешься: это расчетливость нерасчетливого человека — и лучше понимаешь характер Дюрера. Вот он принял твердое решение быть бережливым и записывает до грошика ежедневные траты, а потом выбрасывает большие деньги на какую-нибудь бесполезную вещь. Вот он заносит выручку за каждый оттиск, а потом дарит их целыми комплектами. Дарит не только гравюры, дарит картины. Договорившись написать чей-нибудь портрет за деньги, отказывается от платы. Потом спохватывается, мучительно, с пером в руке вспоминает, куда ушли деньги, кому раздарил работы. Нет, Дюрер и под пятьдесят остался таким, каким был смолоду: считать-то считал, но всегда просчитывался. Сохранил и простодушие, и щедрость, и широту.