Но то, что не видели или не хотели видеть другие, для меня было уже ясно… Была нарушена «белая линия» – убиты, искалечены, ранены те офицеры и солдаты, в которых держался дух армии – те чувства, без которых, как тело без души, начинает разлагаться ее безжизненный организм. Последние кадры, увлеченные надеждой на близкую победу, погибнут в целом ряде бесцельных атак, и тогда…

Однажды, вскоре по прибытии в лазарет, я проснулся в слезах. Я отчетливо видел во сне смерть Гургенидзе, доблестнейшего офицера 2-го Кавказского стрелкового полка, который во всех боях после Сувалок фактически командовал своим полком. Сменялись командиры батальонов, полк переходил из рук в руки, штабные офицеры делали на нем карьеру, уходя на тыловые должности, – но пока тихий и незаметный, но твердый и хладнокровный Иван Константинович оставался в строю, полк выходил сухим из воды и творил невозможное. Последний резерв был Гургенидзе и полурота его пятой роты. «Что будем делать? – спрашивал командир полка. – Ничего не поделаешь, надо восстанавливать положение… Болигловка, давай набалдашник!» Он напяливал на свою облысевшую голову теплый колпак и шел водворять порядок и спокойствие на прорванном участке…

– Не хотите ли взглянуть на «Инвалид»? – спрашивает сестра. Я развертываю газету, и сразу же мне бросается в глаза:

«Убитый, исключается из списков 2-го Кавказского стрелкового полка, штабс-капитан Иван Гургенидзе»…

Уже поднявшийся, встретил на улице одного из бывших солдат, произведенного только что в подпоручики. А затем его простой рассказ дополнил командир полка полковник Лобачевский. Под Якобштадтом их бросили в атаку на непроходимое болото, защищенное немецкими пулеметами. Боевой частью, как всегда, командовал Гургенидзе… Он протестовал, Лобачевский горячился… Штаб настаивал.

– Меня расстреляют за неисполнение приказания, ступайте, ступайте, – настаивал Лобачевский по телефону. – И вот, – говорил мне Лобачевский, – мне приносят телефонограмму: «Доношу, что я убит и службу Его Императорского Величества нести не могу.

Штабс-капитан Гургенидзе». Я бросился на место. Пуля пробила ему голову, но он еще дышал. Мне показалось, что он еще глядит на меня с упреком. Телефонограмму он передал перед тем, как двинулся в атаку… Это я убил его!

Бесплодные усилия

Бесплодные усилия

С тех пор как я получил возможность отлучаться в столицу, я стал употреблять все силы на то, чтобы открыть глаза тем, кто мог бы принести пользу армии.

Каждый «спасал Россию» по-своему. Каждый объяснял по-своему, почему блестящие успехи на Австрийском фронте и на Кавказе привели к тому, что Германия при полном бездействии союзников обрушилась на Русскую армию, которая истратила последние боевые запасы на спасение Западного фронта.