Получив в ставке от генерала Барсукова назначение командиром 83-й артиллерийской бригады, я сразу повернул на Киев… Ехать в незнакомую бригаду, уже разложившуюся, чтоб получить там пару лошадей или повозку… Нет, дудки! Война кончилась, остался один обзор.

От Барсукова я узнал, что Великий князь Сергей Михайлович уехал в Петербург.

– Ну что же, – говорил он, прощаясь, – арестуют, повесят! Барсуков показал мне миньятюрную модель трехлинейной винтовки, только что поднесенную Тульским заводом маленькому цесаревичу…

– Куда же мы теперь?

– Посмотрим! Хотелось бы пробиться к себе на Кавказ. Может быть, там еще дерутся с турками. А пока…

– Пока уже хорошо, что мы вместе. – Это главное!

Стежка

Стежка

– Ну, что же сказал тебе Накашидзе?

– Он сам ничего не знает. Сказал только, что здесь простоим дня два, пока немцы очистят от большевиков Екатеринослав.

– А потом?

– А потом увидим… Сейчас еще ничего нельзя сказать. А я думаю воспользоваться этим и проехать отсюда на Запорожье-Каменское, взглянуть на Стежку.

– На Стежку?

– Ну да! Ведь когда фронт стал разваливаться, я отослал его домой. А за ним поехал и его младший брат с обеими лошадьми, так как он просил, чтоб, в случае чего, я отослал ему и Кокетку, и Красотку.

– Вот как! Что же, ты поедешь один?

– Нет, я подбил одного молоденького кирасира Ее Величества. Через несколько часов мы вернемся.

– Так это уж не вы ли будете Стежкин командир? – оборачивается к нам мужичок, который повез нас со станции. – Ох, и тужил же он за вами! Все ходовал ваших лошадок, спасал их от большевиков, а потом от немцев… Их тут семь братьев, все дружно живут, хорошо работают, он у них старшой… Да вот и сам он подле своей хаты.

Так и есть! Облокотившись на плетень своего забора, в своей синей куртке, расправляя свои белые усы, стоит перед нами мой неизменный Стежка собственной своей персоной…

– Ну, не надеялся я уже повидать вас в живых, – говорит он, освобождаясь из моих объятий. – А это кто же с вами? Ну ладно, пойдем в хату, расскажу все!

Когда мы очутились в его хате, нас усадили за широкий дубовый стол; хозяйка принесла большую сковороду, на которой шипела яичница-глазунья на малороссийском сале, положила на стол каравай домашнего хлеба и поставила бутыль с водкой и три шкалика.