Вроде бы, документ этот считается первым известным рассекреченным сообщением. По крайней мере, сам Павел Михайлович именно так утверждает в своих воспоминаниях:

«В конце сентября 1941 года Кернкросс передал также документ чрезвычайного значения — доклад премьер-министру Черчиллю о проекте создания атомного оружия. В документе говорилось, что это оружие можно создать в течение двух лет. Это был первый документ, полученный разведкой, о практических шагах в использовании за рубежом атомной энергии в военных целях. Он сыграл, наряду с позже полученными документами, исключительно важную роль в активизации работ по развитию советской атомной промышленности и прежде всего производству атомного оружия»[356].

Зато вслед за этим сообщением сразу же пошли другие, содержащие в себе подробности уже технического плана. Вот справка от 25 сентября:

«<...> До последнего времени расчёт критической массы производился только теоретически, т. к. не было данных о размере поперечного сечения ядра U-235. Но в связи с вопросом о быстрых нейтронах имеются доказательства того, что сечение ядра U-235 и обычного урана отличаются не на много. Предполагается, что к декабрю будут произведены необходимые измерения.

В ближайшее время намечается проведение опытов по достижению наибольшей эффективности взрыва определением плотности нейтронов в промежутке между соседними массами U-235. <...>»[357]

Вам всё понятно? Нам тоже.

А вот — фрагмент из справки от 3 ноября всё того же 1941 года:

«<...> Получение гексафторурана (гексафлюоридурана) разработано фирмой “Империал Кемикал Индастриес”[358], которая уже получила 3 кг этого вещества. Получение F-235[359] осуществляется диффузией гексафторурана в парообразном состоянии через ряд мембран, представляющих собой сетку из тончайшей проволоки.

Проектирование сепарационного завода представляет большие трудности, т. к.:

1) Гексафторуран разрушает смазочные вещества. Поэтому, возможно, потребуется разработка специального смазочного вещества. Но даже и в этом случае потребуется установка газовых затворов. <...>»[360]

В общем-то, тоже всё ясно — особенно, если докладывать высшему руководству...

Ладно, надо бы немного отдохнуть от технических подробностей.

Нам кажется, что самое время сказать несколько слов про «Вадима» — уже немножко известного нам резидента Анатолия Горского. Ровесник Павла Фитина, он поступил на службу в ОГПУ в 1928 году, а в 1936-м был направлен в командировку в Великобританию; был помощником и шифровальщиком при двух резидентах, последовательно объявленных «врагами народа», но сам коим-то образом уцелел. Однако в конце концов лондонская резидентура была ликвидирована, и в марте 1940 года Горский был отозван в Москву. На то время, к слову, у него на связи находилось восемнадцать агентов, в том числе и та самая «Кембриджская пятёрка». Но тут, как известно, обстановка в Центре несколько улучшилась, так что неприятности обошли «Вадима» стороной — и он был определён в английское отделение 5-го отдела ГУГБ, а затем, в ноябре, вновь отправился в Лондон под дипломатическим прикрытием и в качестве «легального» резидента. С ним было ещё три молодых, энергичных сотрудника, вот только без реального опыта работы.