ВНУТРЕННИЙ СКЛАД МОНАСТЫРСКОГО БЫТА НА РУСИ

Эта интересная и доходчивая для современного читателя публикация сделана по изданию: История Русской Церкви. Приложение. И. К. Смолич. Русское Монашество. Возникновение. Развитие. Сущность (988—1917). М.: Церковно-научный центр «Православная Энциклопедия», 1997. Автор — известный церковный историк, писатель, русский эмигрант начала XX века. Книга была написана им во время пребывания за рубежом.

По уставу, настоятель монастыря в XVI—XVII вв., как и раньше, в XIV и XV столетиях, избирался братией и утверждался епархиальным архиереем в так называемых ставропигиальных (подчинённых непосредственно Патриарху. — К. К.) монастырях, находившихся в юрисдикции патриарха, выбор настоятеля подлежал патриаршему утверждению. При выборе учитывались не только личные заслуги кандидата, строгость его жизни, образование, но и другие обстоятельства: боярское происхождение, способность к управлению имениями. Сохранилось несколько интересных документов, из которых видно, что, выбирая нового настоятеля, братия заключала с ним нечто вроде договора, или, лучше сказать, братия предъявляла ему свой «приговор», который он должен был подписать и впоследствии следовать ему. Часто настоятель был выходцем из другого монастыря. Во 2-й половине XVI и в XVII в. выборы настоятеля братией стали редкостью, обычай этот сохранился лишь в дальних или маленьких обителях. В больших и богатых, а также во всех московских монастырях настоятели назначались по указанию и по воле царя или патриарха. Такого рода вмешательство светской власти во внутреннюю жизнь монастырей случалось и раньше, во времена великого князя Василия III (1505—1533), но особенно укоренилась эта практика при царях Иване IV (1547—1584) и Алексее (1645—1676). Стоглав (глава 86) говорит об этом так: настоятель назначается митрополитом или епархиальным архиереем по прошению братии, с согласия царя. Из множества житий видно, как часто основатели монастырей назначались митрополитом, а впоследствии патриархом.

Хотя упомянутые выше уставы указывают монастырской братии на необходимость послушания воле игумена, в то же время они определённым образом ограничивают власть и инициативу настоятеля; ограничивается эта власть собором монастырских старцев — советом наиболее опытных пожилых монахов, обычно из 12 человек. В уставе Евфросина этот собор вовсе не упоминается, напротив, в уставе прп. Иосифа собору монастырских старцев отводится важная роль в управлении обителью (главы 13 и 14). Из этих глав видно, что институт соборных старцев действовал параллельно с волей и властью игумена. Строго говоря, собор пока не ограничивал власть настоятеля, но в вопросах монастырской дисциплины имел почти такие же права, как и настоятель, ибо прп. Иосиф предоставляет собору право наказывать братий за нарушения устава и вообще осуществлять надзор за его соблюдением. Эта «конституционная» черта ещё резче выразилась в уставе прп. Герасима Болдинского; как уже сказано, по этому уставу соборные старцы могли делать замечания и выговоры настоятелю. О праве соборных старцев указывать настоятелю на его ошибки говорится и в уставе архиепископа Макария, составленном для Свято-Духовского монастыря. Повиновение монаха настоятелю — это нечто совсем иное, чем безусловное послушание инока своему старцу. Может быть, это и было причиной того, что в XVI—XVII вв. старчество не нашло широкого распространения (особенно в киновийных монастырях).