— И.: Да, я танцевал тогда с температурой под сорок, только за кулисами пришел в себя, на какой-то кровати. Вызывали «Скорую помощь».

— А кому и зачем нужны такие жертвы?!

— И.: Ну, я же не умею говорить «нет». (Улыбается.)

— Тебе самому было тогда страшно?

— И.: Нет, страшно не было. Было обидно.

— М.: От такого не застрахован ни один артист. Есть вещи, которые нельзя контролировать на сцене. Травмы случаются. У меня вот был перелом ноги. Я «сломалась» на прогоне нового спектакля. С этим переломом я проработала еще около недели, потому что на рентгене врачи не разглядели перелома. Месяц ходила на костылях, потом долго восстанавливалась. А у меня намечалось тогда столько премьер! Конечно, надо заботиться о своем здоровье. Нужно больше времени уделять отдыху. Даже Ваня уже понял, что нужно беречь себя. За здоровье в нашей семье отвечаю я. Всё время слежу, чтобы муж пил витамины, делал массажи…

— Еще один момент. Отлично помню, как перед дебютом в «Дон Кихоте», перед самым началом спектакля я спросил у Ивана, волнуется ли он, выходя первый раз на сцену Большого театра. Иван самоуверенно и очень по-взрослому ответил: «Чего волноваться-то? Чем больше будешь бояться, тем выше вероятность, что не получится. Поэтому не надо бояться. Надо выходить и делать».

— И.: Наверное, это был юношеский максимализм, защитная реакция. Могу сказать, что, если перед спектаклем пропадет волнение, можно уходить из профессии.

— То есть тогда ты лукавил?

— И.: Конечно. И возможно, из-за адреналина не понимал, как сильно переживаю. Сейчас понимаю, что, сколько бы ни танцевал, волнуюсь всё больше. Когда растешь, когда достигаешь определенного уровня, появляется ответственность за то, что ты делаешь. Всякий раз, выходя на сцену, ты должен становиться лучшей версией самого себя.

— В семнадцать лет у тебя уже был «Дон Кихот», к которому многие танцовщики идут годами. Куда дальше хотелось расти?