Вернулись Андрюша и Миша из деревни. Андрюша кашляет и меня тревожит. Вчера мы с Л. Н. ездили к брату Саше: Л. Н. играл в винт, а я слушала, как мне играла одна пианистка. Сыграла она и тот полонез Шопена, который нам играл летом С.И. Так меня всю и перевернуло от воспоминаний его чудесной игры и его милого общества. И всё это кончено – навсегда!

Была вчера у Столыпина, старика. У него молодежь разная собирается, и поют «Норму». Живой старик, а ему 76 лет!

Думала о том, что Л. Н., находя в церкви много лишнего, суеверного, даже вредного, отверг всю церковь. Так же в музыке, слушая разную чепуху, встречающуюся в последнее время у новых музыкантов, он отверг всю музыку. Это большая ошибка. Как десятками лет отбросили всё лишнее, весь музыкальный сор, и остались настоящие таланты, так и из теперешней музыки новой отбросят всё лишнее и останутся единицы; в числе их будет наверное Танеев.

1898

1898

1 января. Вчера встретили Новый год – Лев Николаевич, Андрюша, Миша, Митя Дьяков, два мальчика Данилевские и я. Случилось, что Данилевская заболела, и, вместо того чтоб у них была встреча Нового года, пришлось мальчикам быть у нас. Очень было приятно, дружно, тихо и хорошо. Мы пили русское донское шампанское, Лев Николаевич – чай с миндальным молоком.

Сегодня с утра играла и стерегла Мишу, чтоб он учился. Потом ездила к старой тетеньке Вере Александровне, болтала с ней и кузинами своими; еще была у Истоминых. Обедали вдвоем с Львом Николаевичем. Он всё не может справиться здоровьем, мало ел, только суп грибной с рисом и манную кашку на миндальном молоке, и пил кофе. Он вял и скучен, потому что не привык быть болен и слаб. Как ему трудна будет дальнейшая слабость и потеря сил! Как ему хочется еще – и жизни, и бодрости. А скоро 70 лет, в нынешнем уже году в августе, то есть через полгода. Он всё читает один, в своем кабинете наверху, пишет немного писем; сегодня ходил к больному обожающему его Русанову. На диване, в его кабинете, лежит черный пудель, недавно полученный Таней в подарок от графини Зубовой. Этого пуделя он и гулять брал.

Завтра приезжает наша Маша посоветоваться с доктором. Таня и Саша всё еще в деревне; завтра они поедут, вероятно, в Ясную Поляну к Леве и Доре. Мне тоже хочется съездить в Ясную. Как я ее люблю, и как много хорошего я там пережила!

3 января. Вчера с утра приехали: Стасов, скульптор Гинцбург, молодой художник и Верещагин (плохой писатель).

Стасов, пользуясь своими 74 годами, бросился меня целовать, приговаривая: «Какая вы розовая и какая стройная!» Я сконфузилась и не знала, как от него отделаться. Пошли наверх, в гостиную, разговаривали о статье Льва Николаевича «Об искусстве». Стасов говорил, что Л. Н. всё вверх дном поставил. Я это и без Стасова знала, ведь он на то и бил!