Я начала рассказывать (Л.Н.) о концерте; он перебил меня неприятным образом, говоря, что это всё вздор или что-то в этом роде. Я замолчала. Потом он мне сказал, что у него был Грот и они вдвоем провели вечер очень приятно.

27 февраля. Страшно болит рука, жила распухла как шишка; даже крепилась, чтоб не плакать.

Играл Игумнов вечером баркаролу Шопена и фантазию его же, и полонез Листа, и вариации на Шуберта. Прекрасно он стал играть и сам поумнел, какой хороший малый.

Много ездила по делам и покупкам: заказывала ящики в Румянцевский музей, чтоб убрать еще туда дневники, рукописи и письма Льва Николаевича. Видела его сегодня мало. Вечером у него были гости: Горбунов, доктор Буткевич и еще один, занимающийся немного делами «Посредника».

1 марта. Третьего дня ночью мы с Таней раздевались уже к ночлегу, прислуга вся спала, как вдруг продолжительно и зловеще прозвонил электрический звонок. Таня пошла к наружной двери, отперла – и потом надолго затихла. Я ее окликнула, она тихонько вошла в мою спальню и подала мне телеграмму. «Наша Лиза скончалась. Олсуфьевы».

Впечатление этого известия я никогда не забуду. Тяжелое горе, что я никогда больше не увижу это светлое, милое создание, этого дорогого друга всей семьи нашей, боль за горе родителей, просто ужас перед тем, куда, зачем исчезла эта полезная во всех отношениях, дорогая всем девушка, – всё это годами будет подниматься в воспоминаниях и болезненно отзываться.

Таня и Сережа уехали вчера туда. Подробностей еще не знаем: умерла Лиза Олсуфьева скарлатиной, как и мой Ванечка.

Я много плакала, и слезы и теперь готовы в горле и в глазах. Таня не плакала, она как-то окаменела, и Сережа притих и, сидя час за фортепьяно вчера, перебирал тихо клавиши, а лицо такое грустное, грустное… Да, что такое смерть? Куда-то уходим мы все и расплываемся опять в вечность всё по той же воле, по которой побыли и здесь, на земле. Лев Николаевич тоже огорчен. И странно, что по инерции течет всё так же наша жизнь.

Вечером ездила на лекцию петербургского профессора Докучаева о сложных вопросах простоты строения земли, о законе притяжения и отталкивания и о вытекающей из этого закона борьбы, любви и т. д. Вернувшись, застала у нас всю семью Бутеневых, Писарева с женой, Софью Философову, Касаткина и князя Накашидзе, высланного с Кавказа за сношения с духоборами. Болтали до ночи; но всё это люди чрезвычайно порядочные и приятные; я им была рада.

Л.Н. расчищал каток в саду с Иваном, потом катался немного и перед обедом ездил верхом. Вечером спал и сидел охотно с гостями. Писал письма и опять переправил кое-что и прибавил в свою статью «Что такое искусство?», по моему уже изданию.