2, 3, 4, 5 июня. У Левицких. Прекрасная семья, занятая, либеральная в хорошем смысле, особенно он, умный, твердый человек.
2, 3, 4, 5 июня.Трудный уход и забота за больным Л. Н. в чужом доме, со сложной вегетарианской пищей. Посылала за доктором, давали висмут с опием, компрессы. Скучно, холодно, тоскливо и досадно. Лев Николаевич поехал уже больной. Что за легкомыслие, и как не совестно в чужом доме дать столько забот с непривычными для посторонних, сложными требованиями миндального молока, сухариков, овсянки, покупного хлеба и проч.
6 июня. Вернулись в Ясную, я очень кашляю, слаба, измучена и устала от трудного ухода за Львом Николаевичем.
6 июня.Ночевали у Ершовых, которых не было дома. Ужасное событие! Тулубьева, рожденная Ершова, молодая женщина, от тоски бросилась в воду и утопилась. Я позавидовала ее храбрости. Жить очень, очень трудно.
8 июня. Родился сын у Доры в 12 часов 45 минут. Как она, бедная, страдала, как умоляла отца о чем-то, горловым, молодым голосом, громко болтая по-шведски. Лева был очень с ней нежен, бодрил ее, а она так хорошо, любовно к нему относилась, прижималась, как будто прося разделить ее страдания. И он разделял, и так нормально, хорошо родился этот маленький Лев.
8 июня.II июня. Поставила рояль в мастерской Тани. Играла сегодня часа три и плакала ужасно от бессилия, желания послушать еще когда-нибудь музыку Сергея Ивановича. Ведь были же эти два счастливых лета! Зато после какого страшного несчастия – смерти Ванечки – послано мне было это утешение! Благодарю тебя, Господи, и за то.
II июня.Приехали Маша с Колей и Илья с Мишей, внуком. Мы с ним гуляли вдвоем по Черте, рвали ночные фиалки, говорили о разлуке с няней, о гнездышке, которое мы берегли с Ванечкой – сначала с яичками, потом с птичками. Очень было тихо, хорошо на душе, особенно после моих слез и моего отчаяния.
Ужинали у нас Вестерлунд и Лева, и стол был длинный, что я люблю, привыкла так. Мечтаю ехать к сестре Тане и заехать к Масловым. Удастся ли? Когда Федор Иванович со мной прощался в Москве, он меня очень звал и за что-то горячо благодарил. Люблю я эту семью, утешающую, твердую, добрую и ласковую. Все они безбрачные, но при тихой поверхности, наверно, не без внутренних тревог и волнений прожита жизнь всякого из них. Как мне хотелось бы в их тихую пристань, где Сергей Иванович, наверно, мне поиграл бы и где мы с ним опять побеседовали бы о самых серьезных и задушевных вопросах жизни и смерти.
Л.Н. всё не поправляется от болезни. Он вял, соплив и притих совсем, не проявляя ни радости, ни горя, ни злобы, ни любви. Эта последняя болезнь точно испугала его, и он, точно увидав возможность умереть, ужаснулся этого. Вопрос о голоде, столовых, пожертвованиях как будто вдруг перестал его интересовать. Вестерлунд нашел увеличенную печень и велел Л. Н. пить воду Виши очень горячую по утрам.