Новая серия казней состоялась на следующий день, 17 октября, когда мученическую смерть приняли еще четверо. Глава парламентской разведки в годы гражданской войны Томас Скотт сначала скрылся в Брюсселе, но вернулся, поверив обещаниям и подав прошение о помиловании. Он мог рассчитывать на прощение, как его преемник на посту начальника разведки Джон Терло. От Скотта ожидали, что он выдаст агентов парламента в лагере кавалеров, но не услышали ничего, кроме намеков. Роковую для него роль сыграли показания бывшего спикера Лентала: уже после Реставрации тот слышал от Скотта, что он гордится своей ролью в процессе Карла I. На эшафоте Скотт пытался произнести речь, чтобы разъяснить свои мотивы и сказать о бедствиях, подстерегавших Англию, но был прерван шерифом, потребовавшим, чтобы он просто молился. Купец Грегори Клементс участвовал в процессе в течение всех четырех дней и спокойно поставил свою подпись под приговором Карлу. Он был членом парламента до 1652 года и вышел из него из-за скандала, когда выяснилось, что он сожительствовал со служанкой, после чего продолжил наживать капиталы. Когда вернулись Стюарты, он скрылся, выбрав в качестве убежища дешевую гостиницу в бедной части города. Его подвела любовь вкусно поесть. Власти обратили внимание, что в непритязательную гостиницу привозят дорогую еду, и провели обыск. Клементса сначала не узнали и хотели отпустить, но вмешался Случай. Некий слепец опознал его по необычному и запоминающемуся голосу. Во время суда родственники уговорили его признать вину, что давало им шанс сохранить имущество. Приговор он принял спокойно, возможно, под впечатлением их жадности.

В тот же день, во второй заход, казнили полковников Адриана Скрупа и Джона Джонса; последний во втором браке был женат на сестре Кромвеля. Скруп, сначала отпущенный из тюрьмы, был арестован вторично на основании показаний генерал-майора Брауна, сообщившего, что в разговоре с ним после освобождения Скруп не только не раскаялся, наоборот, на ремарку Брауна, что казнь короля разрушила страну, ответил: «Кто-то считает так, кто-то по-другому». Перед казнью Скруп был настолько спокоен, что просто заснул, когда повозка увезла первую пару жертв, чтобы затем приехать за второй. Он сильно храпел, и Джонс разбудил его, спросив о самочувствии. Он ответил: «Очень хорошо. Благодарю Бога, никогда не чувствовал себя лучше. И теперь я омою невинные руки и предстану перед твоим алтарем, Боже». В последнем слове он восславил Господа и простил своих врагов, в том числе, не назвав по имени, «того, из-за кого я сегодня привезен сюда на страдания». Оба полковника мужественно встретили смерть. Джонса казнили в тот день четвертым, палач настолько насытился кровью, что велел своему помощнику кастрировать, вскрыть живот, отрубить голову и четвертовать тело 63-летнего старика. Мужество и вера Джонса были велики, и молва гласила: в день казни в его поместье, конфискованном Карлом II, расцвела яблоня. Через день, 19 октября, были казнены полковники Экстелл и Хакер. Они также встретили смерть с достоинством. Хакеру «повезло»: вероятно, по приказу Монка, он был повешен до полного удушения, и остальные действия проделали над мертвым телом. В этот раз казнь состоялась не в Чаринг Кросс, так как местные жители пожаловались, что невозможно вытерпеть запах горелой человеческой плоти, а в традиционном месте — Тайборне. О казнях 17 октября сообщал Эвлин: он на них не присутствовал, но в разных местах «натыкался» на обрубки тел и привезенные с эшафота корзины с зажаренными внутренностями.