Наиболее ранний документ копийной книги на это село – выпись из писцовых книг князя В. И. Голенина 1503–1504 гг. Судя по ней, к Пушкину «тянуло» 15 деревень и 2 починка, среди которых была деревня Попково в один двор. Между тем в завещании все того же Владимира Андреевича Серпуховского упоминается село «на Учи Попковское», отходившее его сыну Андрею.^[955] Идентичность этих двух названий подтверждается тем, что они располагались на одной реке Уче. Случайное совпадение здесь маловероятно. Очевидно, как и Выпряжково, это владение в разруху периода феодальной войны запустело и центр вотчины переместился из Попковского в Пушкино. Князь Андрей, как и его брат, умер осенью 1426 г. Видимо, вскоре это владение досталось митрополиту. К XVI в. у митрополичьей кафедры не было никаких документов на него, и составители копийной книги не стали ничего выдумывать.

Таким образом, видим, что средневековые составители подобных «подложных» грамот не являлись создателями фальшивок в привычном для нас понимании этого слова. За основу созданных ими документов они брали подлинные акты. Но те зачастую доходили до них в очень ветхом состоянии, нередко без начала, с большими лакунами и пропусками текста. «Восстанавливая» их, средневековые монахи добавляли в них те факты, которые, по их разумению, могли там присутствовать.

Говоря, к примеру, о завещании митрополита Алексея, можно полагать, что в его основе лежал подлинный акт, написанный святителем, однако в нем говорилось о передаче в Чудов монастырь не обширного комплекса из более чем десятка селений, а лишь небольшого сада: «А садець мои подолнеи святому Михаилу Чюду» – и содержалась просьба к великому князю Дмитрию: «манастыря святого Михаила побережешь». Но до монаха XVI в. этот документ дошел в крайне плачевном состоянии. Очевидно, переписав его и добавив названия тех сел, акты на которые в монастырском архиве отсутствовали и которые, по его разумению, могли быть отданы в обитель ее основателем – митрополитом Алексеем, чудовский монах пришил к новому списку небольшой кусочек бумаги от прежнего, к которому была привешена подлинная (не сохранившаяся до наших дней) вислая печать святителя.^[956] Аналогично поступили и монахи Савво-Сторожевского монастыря, «реконструируя» грамоту князя Юрия игумену Савве. В подлинном акте, вероятно, речь также шла о земельном пожаловании, но гораздо меньшем по объему, чем читается ныне. Добавив в новый список недостающие, по их мнению, села, сторожевские монахи поступили так же, как и их чудовские собратья, – к грамоте они тщательно приклеили с лицевой стороны кусочек бумаги с прикрепленной к нему вислой на красном шелковом шнурке черновосковой печатью, которая, по их предположению, принадлежала князю Юрию.^[957]